Проклятый. Камелия. Бонус

   — Ты даже боишься собственного счастья…порой с Брэнданом ты так счастлива, что не веришь, что ты этого заслуживаешь. Не веришь, что это счастье не аукнется тебе болью. Не веришь, что тебе не придется прощать его за бастардов, как это сделала Кэтрин…маленькая напуганная девочка. У тебя уже есть сын. А ты по-прежнему видишь только Брэндана.

   — Не правда! — когда она упомянула Лео, я больше не смогла сдерживаться. Слезы, словно вязкое горючее топливо, обожгли щеки и губы, и вот я уже была готова разодрать на себе одежду и кожу и бить себя кулаком в грудь, крича о том, как люблю сына.

   Люблю. Люблю до кончиков его светло-каштановых волос.

   Люблю с того момента, как взяла этот комочек счастья на руки и прижала к груди. Я никогда не забуду этот миг. Тогда на меня упал целый звездопад эмоций, которые никогда не повторяться.

   Недоверие к этому миру, неверие в то, что я смогла произвести на свет такое чудо.

   И волнение, потому что он был таким маленьким и хрупким, что я просто боялась лишний раз слишком сильно прижать его к себе и навредить.

   Благодарность. Миру…судьбе, за любовь, которая подарила мне такого красивого ребенка. Пусть еще крохотного малыша с припухшими веками, которыми он защищается от яркого света.

   В тот миг, я казалось почувствовала, что между мной и Лео установилась древнейшая связь, о которой мне никто никогда не рассказывал. Которую я знала когда-то, но по неведомым мне причинам забыла.

   И я чувствовала, как он прикрывает свои ярко-синие глаза, потому что боится этого мира…и в то же время, он очень сильно жаждет его покорить.

   Помню, как дрожа от счастья, передала его в руки Брэндана и просто предалась рыданиям, пока наблюдала за тем, как мой сильный и несокрушимый Король берет Лео на руки и впервые в жизни выглядит уязвимым. Брэндан говорил:

   «Вы самое ценное, что есть у меня в жизни. Вы то, что заставляет двигаться вперед и просыпаться по утрам. И вместе с тем, вы самая страшная моя слабость…уязвимость. Потому что, когда я представляю, что вам может угрожать какая-либо опасность, я готов на все, лишь бы избежать ее навсегда.»

   — Такая любовь опасна, принцесса. Нельзя так любить мужчину…ох, нельзя. Ты же знаешь, что кто-то всегда любит больше? И в этих отношениях — это не ты.

   — Хватит! Хватит меня пугать! Хватит говорить загадками! Я пришла не за этим! Говорите, все, как есть! Четко и по делу…как снять это чертово проклятье?! Как?! Найти Анну…?

   Старуха загадочно возвела глаза к потолку, будто там были написаны ответы на все вопросы.

   — Твой сын абсолютно нормален. Просто он особенный. Впереди его ждет еще более интересная судьба, чем Брэндана. И более жуткий характер. Проклятье — во тьме, — она снова начала говорить загадками. — Или же в страхах. Даже в любви, которую вы испытываете друг к другу. Она испепеляет разум…

   Что она понимает под «интересной судьбой»?! Шесть лет Адинбурга? Я никому не пожелаю того, что пережил Брэндан, а тем более своему сыну.

   — Единственный способ победить свои страхи — это прочувствовать их в голове и не дать им завладеть твоим сердцем. Смириться с последствиями этих страхов. Забыть. И жить дальше, — скрипучим голосом произнесла старуха и растворилась в воздухе.

   Голова кружилась, пока я бежала босыми ногами по ледяному камню — скорее к Брэндану, скорее рассказать ему обо всем, что сказала старуха.

   Лео…я не любила оставлять его больше, чем на пару часов. Но кинув взгляд на антикварные часы в одном из просторных холлов замка, с ужасом поняла, что я плутала по подземелью более трех часов.

   Комната Брэндана встретила меня непроглядной тьмой. Я едва разглядела лестницу, которая вела в нашу спальню, и заметила слабоватый красный свет, исходящий от ночника в виде Камелии.

   Брэндан наверное уже спит…

   Меня терзало нехорошее предчувствие, напоминавшее удушье, а сердце упало в пятки, как только я услышала женские стоны и скрип нашей кровати.

   Господи.

   Моя нога так и застыла на самой верхней ступеньке, а взгляд впился в светлые женские руки с длинными тонкими пальцами. Они впивались в шрамы на спине Брэндана, и я не могла больше и шагу сделать с этого окаянного места.

   Хотелось кричать, но все звуки словно рассыпались внутри моего горла. Остались так и не произнесенными, разбитыми, и теперь в отместку царапали шею изнутри.

   Все мои страхи, которые я усердно прятала в своей душе день за днем, вдруг нагло ворвались в мою жизнь.

   Нет, этого не может быть. Это кто-то другой. Это не может быть Брэндан.

   Но мне бы хватило мига, чтобы узнать Брэндана из сотни лиц, не говоря уже о том, чтобы узнать его широкие плечи и спину, где каждый шрам был до боли знаком и излечен моими поцелуями.