Проклятый изумруд

Дверь открылась, и появились полицейские.

— Довольно, прекратить!

Дерущиеся расступились и объяснили стражам, что в беспорядке виновен Марч.

— Я не останусь здесь с этой пьянью! — заявил Марч.

— Это уж точно, браток, — ответил один из полицейских.

Марча вывели из «курятника», не особенно при этом церемонясь, и заставили подняться три пролёта на четвёртый, последний этаж комиссариата, где находились камеры. Марч надеялся, что его поместят во вторую справа, что сразу же решило бы все проблемы. К несчастью, в этой камере кто-то уже сидел, и Марч очутился в четвёртой слева — ему пинком придали ускорение и заперли следом дверь.

Из коридора в камеру просачивался свет. Марч сел на покрытую одеялом металлическую койку и расстегнул рубашку. Под ней, приклеенные липкой лентой, находились несколько листков бумаги и шариковая авторучка. С болезненной гримасой он оторвал их от груди и на свежую память набросал несколько планов и схем. Потом приклеил всё обратно, растянулся на койке и заснул.

Утром его крепко обругали, но так как досье Марча было девственно чистым, а он, смирный и смущённый, глубоко раскаивался в своём поведении, его не стали задерживать.

Выйдя из комиссариата, Марч бросил взгляд на другую сторону улицы и увидел почти новенький «крайслер» с номером «МД». За рулём сидел Келп и фотографировал фасад комиссариата.

Чефуик на заднем сиденьи считал входящих и выходящих людей и количество машин, подъезжающих к зданию.

Марч влез в «крайслер» и сел рядом с Келпом.

— Салют, — сказал Келп.

— Привет, — ответил Марч. — Старина, никогда не напивайся. Полицейские ужас как не любят пьяных.

Немного позднее, когда всё было закончено, Келп и Чефуик пересекли город, чтобы доставить Марча к тому месту, где он оставил своего «мустанга».

— У тебя украли дворники, — заметил Келп.

— Я всегда снимаю их, когда приезжаю в Манхэттен. Тут полно воров. Он расстегнул рубашку, отлепил бумаги и отдал их Келпу.

Потом вернулся домой.

На этот раз эбеновый секретарь без уговоров проводил Келла в кабинет, где стоял биллиард, слегка поклонился и ушёл, закрыв за собой дверь.

Ночь стояла душная и жаркая — последняя неделя июля; кошмарная влажность делала жару невыносимой. Келпу в тонких штанах и рубашке с коротким рукавом стало даже холодно, когда его обдул воздух из кондиционера. Он вытер со лба последние капли пота, помахал руками, чтобы проветрить подмышки, подошёл к столу и начал лениво гонять шары. Появившийся через несколько минут майор, наблюдательно заметил:

— Что-то сегодня у вас не ладится.

— Да я так, дурака валяю, — оправдывающимся тоном сказал Келп.

Он отложил кий и вытащил из кармана брюк смятый и влажный листок бумаги. Айко развернул листок с явной брезгливостью.

Келп вернулся к столу и неторопливо, но методично стал укладывать шары. Он загнал три, когда майор хрипло воскликнул:

— Вертолёт?!

— Мы не уверены, что вы сможете достать его, — повернулся Келп. — Но если не можете, дело бросаем. Дортмундер сказал, чтобы я отнёс вам список, а вы уж сами решайте.

Айко выглядел немного ошарашено.

— Вертолёт, — повторил он, — где, поившему, я раскопаю выполет?

— Не знаю, — пожал плечами Келп, — но мы подумали, что за вами стоит целая страна.

— Это верно — согласился Айко, — но моя страна называется Талабво, а ж США.

— В Талабво нет вертолётов?

— Есть, разумеется! — возмущённо возразил майор, обиженный за свою страну. — У нас целых семь вертолётов! Но они, разумеется, в Талабво — в Африке. Американские власти стали бы задавать вопросы, если бы мы переправили один вертолёт сюда.

— Да, — протянул Келп. — Дайте мне немного подумать.

— Всё остальное в этом списке я достану без труда, — продолжал Айко. — Вы уверены, что вам нужен вертолёт?

— Камеры находятся на последнем этаже, — пояснил Келп. — Если идти через входную дверь, то надо подняться на четыре этажа, полных полицейских, причём вооружённых, прежде чем пройдёшь к камерам, и потом четыре этажа назад, чтобы выйти на улицу. А знаете, что на улице?

Айко покачал головой.

— Полицейские, — сказал Келп. — Три или четыре патрульные машины, плюс полицейские, которые входят или выходят, останавливаются, чтобы просто поболтать…

— Понимаю, — произнёс Айко.

— Наш единственный шанс, — продолжал Келп, — появиться с крыши. Мы опустимся на крышу и оттуда проникнем в здание.

Камеры буквально в двух шагах и практически там нет охраны. А когда мы добудем изумруд, не нужно будет пробивать себе путь. Достаточно вернуться на крышу и улететь.

— Понимаю, — повторил Айко, — но вертолёт — это слишком громко. Ваше приближение услышат.

— Вовсе нет, — возразил Келп. — В окрестностях целый день гудят самолёты. Тяжёлые машины, приземляющиеся на Ла-Гуардиа, пролетают над этим сектором гораздо ниже, чем вы себе представляете.

— И вы воспользуетесь их шумом?

— Мы отметили все полёты, — сказал Келп, — и пойдём потихоньку вовремя одного из них.

— А если вас кто-нибудь увидит из другого здания? — поинтересовался Айко. — Ведь кругом есть здания и выше, а?

— Ну, что ж, увидят, что вертолёт сел на крышу комиссариата. Что с того?