Проклятый граф. Том V. Ночь Большой луны

– Небо и земля, Андре! – Татьяна, от негодования едва не выронив очередную чашку, резко повернулась к собеседнику, – С твоим воображением надо картины писать, а не выводы делать! Я, да и все мы, были поражены твоим присутствием, но никто – ни один из нас! – не испытывал ненависти! И сейчас мы ее не испытываем. Сейчас мы… И, кстати, насчет того, что ты спас меня, это еще тоже под большим сомнением, потому что после всего я полагаю, что тебя туда послал отец.

– Отец меня никуда не посылал, – парень, хмурясь, отвернулся, – Я просто… случайно проезжал, заметил…

Девушка подозрительно прищурилась, всматриваясь в его спину.

– Но ты ведь с самого начала знал, что я твоя сестра, не так ли?

– Ну и что? – Андре, не поворачиваясь, принялся засыпать заварку в маленький чайничек, – Я просто… я ловил по просьбе отца хранителя памяти, ты знаешь об этом, и случайно увидел…

– Когда я была в твоей повозке, Винсент уже успел там побывать, – Татьяна скрестила руки на груди и насмешливо улыбнулась, – Почему не сказать правду хотя бы сейчас?

Экс-капитан, не отвечая, взял чайник и принялся обстоятельно заливать заварку кипятком. Несколько долгих секунд он молчал, оттягивая миг признания, но затем, со вздохом вернув чайник на плиту, медленно выпрямился и обернулся.

– Хорошо. Отец послал меня к руинам замка, потому что знал – кто-то из нормондцев должен появиться неподалеку от него. Ты была не первой, Татьяна, первым был Винсент, которого я схватил. Не учел лишь, что он потеряет перстень… Ну, да неважно. Твоего появления не ожидал ни я, ни папа. С самого начала создания нового мира он говорил, что мир не идеален, поскольку тебя в нем нет, но он не мог позволить тебе быть там! Если бы ты стала такой, какой он всегда хотел видеть тебя – любящей, заботливой дочерью, быть может, тебе бы и было отведено там место, но, увы… Папа с горечью признавал, что таковой ты не станешь никогда, – Андре глубоко вздохнул и как-то ссутулился, – Правда, прошедшие годы сильно изменили его. После того, как он пожертвовал собою ради нерожденного внука… А я в тот миг едва с ума не сошел, я думал, что наблюдаю гибель собственного отца! Я думал, его больше нет, думал, твои дружки убили его… Шесть лет я верил в его смерть, – парень вскинул голову, глядя на собеседницу потемневшими не то от гнева, не то от застарелой боли глазами, – Шесть лет, Татьяна! Ты все это время знала, что он жив, но он был у вас в плену, а я оплакивал его! Когда он вдруг постучал ко мне в дверь… Честно, я едва не потерял сознание. Но он был так ослаблен, так изнурен, что я не мог позволить себе этого – он сам едва ли не валился с ног! Не веря себе, я подхватил его, провел в квартиру, помог прийти в себя, и он все мне рассказал… Сейчас он говорит, что сознает свою вину перед тобой. Говорит, что всю жизнь делал тебя разменной монетой в своих играх, и раскаивается в этом. Говорит, что единственное его желание – жить в целой, полной семье, что он даже с племянниками хотел бы вновь установить мир! Он поможет вам, сестренка, – молодой человек хмыкнул и, взяв заварочный чайник, принялся разливать по чашкам настоявшийся чай, – Поможет справиться даже с Чеславом, хотя, признаюсь, я бы не хотел тыкать палкой в эту спящую собаку… Если рыжий узнает, что отец оказал вам помощь, он может ополчиться против нас. Но, увы! Старик слишком долго был в плену, слишком много передумал за это время. Сознаюсь, я бы не хотел оказывать вам помощь, особенно после всего этого… Но, боюсь, он меня не станет слушать и мне придется смириться с тем, что мы все – одна семья. И ты, и мои кузены, и наш общий предок… И знаешь, Татьяна, я сделаю это! Потому что я люблю своего отца и очень уважаю его решения. А теперь… – он глубоко вздохнул и, окинув взглядом наконец приготовленный к подаче на стол чай, покачал головой, – В знак примирения… Я раздам чай твоим друзьям. А ты отнеси его папе.

***

– Значит, предком моим является не только ла Бошер… – Альберт задумчиво потер подбородок и покосился на входящих в комнату Татьяну и Андре, – Но и Мактиере… Любопытно.

– Еще любопытнее то, что этот самый Мактиере жаждет твоей смерти, – Людовик насмешливо хмыкнул, принимая с подноса, поднесенного Андре, кружку с чаем, – Причем желает этого даже сильнее, чем мы! Хотя причин у него на порядок меньше.

– И этот человек говорил, что я постоянно пытаюсь его обидеть, – сын великого мага покачал головой и, негромко вздохнув, протянул поднос молчаливо улыбнувшемуся в ответ Эрику, – А сам только и делает, что обижает всех вокруг!

– Это кого, Мактиере, что ли? – Луи, глотнув чая, удивленно поднял взгляд от чашки, – Странно, не знал, что ты так о нем печешься. Так что нам делать-то? – взгляд его снова обратился к размышляющему о чем-то магу, – Мы тебе объяснили, что помочь нам еще и в твоих интересах, иначе эти маньяки-альтруисты еще и от тебя белый свет избавят. Что ты нам скажешь хорошего, дядя?