Проклятый город

— В театр «Гейети». Ренс припарковался на Второй улице. Света нигде не было, ведь уже шел двенадцатый час…

— Теперь «Гейети» принадлежит Мелроузу, — заметил Макфи.

— Ренс мне так и сказал. Он обещал вернуться через пятнадцать минут, может даже раньше. Но ему обязательно нужно было увидеться с Мелроузом. — Зеленые глаза девушки расширились. — Я прождала час с четвертью. Но он так и не вернулся. Я не усидела в машине и подошла к дверям в холл. Они были заперты. Кассы тоже оказались закрыты. Я попыталась заглянуть внутрь, но там было темно.

— А с черного хода ты пробовала? — спросил Макфи.

— Я как-то не подумала. Но с чего бы Ренсу… — Девушка испуганно взглянула на Макфи. — Вряд ли могло что-то случиться. Я думаю, Мелроуз бы не посмел…

— Вот уж не знаю, этот Сэм Мелроуз…

Макфи увидел, что девушка судорожно стиснула губы, отчего ее рот перестал казаться чувственным и нежным. Детектив поднялся:

— Пей кофе и сиди здесь, пока я не вернусь.

2

Макфи пересек Третью улицу и пошел по Картер-стрит. Со стороны Бранта донесся грохот последнего трамвая, и больше не было слышно ни звука. Он быстрым шагом прошел полквартала.

Ресторанчик «У Като» открылся на углу Третьей улицы и Картер-стрит еще в те времена, когда город только начинал разрастаться, когда в театре «Гейети» Мартин Томас выступал в роли Отелло, а Уильм Джиллетт — в роли Шерлока Холмса. Это было еще до того, как бизнесмены начали переезжать в западные районы, а на углу открылась лавка ростовщика и магазин, торгующий по сниженным ценам. До того, как вся эта часть города примкнула к Чайна-тауну. Макфи вырос здесь, на Второй улице и Картер-стрит. Но заведение «У Като» так и осталось на прежнем месте, потому что синьор Като и папаша Дюбуа хорошо знали, насколько важны традиции в ресторанном бизнесе. Господин Папулас, нынешний владелец ресторанчика, тоже прекрасно знал об этом правиле. И если заведение «У Като» по-прежнему было престижным, то «Гейети» уже давно превратился во второразрядный эстрадный театр.

Макфи подергал входную дверь. Она была заперта. Внутри царила тьма. Холл освещался только светом, пробивавшимся с улицы. На стенах висели плакаты актрис в полный рост. На одном из них значилось имя Мэйбл Леклер. Она снискала бешеную популярность на Бродвее.

На Второй улице здание театра от «Палас-отеля» отделяла узкая улочка. Там и находился служебный вход. Но, вместо того чтобы свернуть в нее, Макфи направился дальше, к «Палас-отелю», туда, где в своей крошечной лавке сидела Мэгги Одэй. Она как раз убирала товар. Макфи купил у нее пачку сигарет.

— Мэгги, ты в последнее время не видела Сэма Мелроуза? — спросил он.

Старушонка с резко выступавшими скулами походила на ведьму, а в темно-карих глазах застыло скорбное выражение. Когда-то она принадлежала миру кино, как девушки, смотревшие с плакатов в театре «Гейети». Вся ее жизнь прошла здесь. В некогда популярных мелодрамах в постановке Ольги Нетерсоул она исполняла второстепенные роли. Тогда еще прислушивались к мнению покойного сенатора Гейлорда. Подвернулся случай, и Мэгги устроилась певичкой в салун Салливана на Второй улице, но травма бедра, полученная в автомобильной аварии, навсегда закрыла перед ней дверь на сцену.

Теперь она проводила дни, опершись на прилавок и играя в кости с бродягами и девушками из «Гейети». В полночь, а то и позже она садилась в инвалидное кресло, которое стояло рядом с лавкой, на бульваре, и катила к себе.

— Сэм снова здесь ошивается, — ответила старуха.

— Ты давно его видела?

— Сэм приходит в «Гейети»… — Голос старухи вдруг стал едва слышен. Она посмотрела на Макфи. — Нет, я ошиблась, это был не Сэм… Я не видела Сэма… — Внезапно она чуть не закричала: — Я не могу уследить за каждым!..

— Возвращайся лучше домой, Мэгги, — мягко сказал Макфи.

Повернувшись, он стукнулся об инвалидное кресло Мэгги Одэй. Направился к служебному входу театра «Гейети». Дернул дверь. Она была незаперта. Петли скрипнули, и детектив проскользнул внутрь.

Он оказался в полной темноте. Горячий, удушающий мрак давил на глаза. Макфи перекинул сигарету из одного уголка рта в другой, прислушался. Откуда-то доносилось еле слышное бормотание. Как будто говорили призраки, обитающие в старых театрах. Голоса мертвецов… Сары Кендлтон, Мартина Томаса, миссис Фиске, Эдвина Саута. Но это не тревожило Макфи. Он знал, что «Гейети» — всего-навсего полуразвалившийся сарай, и спокойно продолжал прислушиваться, сдвинув шляпу на затылок и целиком обратившись в слух.

Что-то заставило его привстать на цыпочки.