Проклятый город

Мы уселись за стол возле стены. Пока ждали заказанный нами товар зашёл разговор о несчастьях, преследующих группу. Я, например, считал, что всё складывается не так уж и плохо. Потери находятся в пределах допустимого, особых проблем удаётся избежать. Конечно есть маленькие накладочки, но покажите у кого их не бывает?! Другие придерживались диаметрально противоположного мнения. Так Арни с горечью сказал:

— И это ты считаешь удачей? Вспомни Патрика! — Семён улыбнулся, но промолчал, — Потом солдаты. А Шустрик? Нас начали выбивать по одному.

— Ну, насчёт выбивать — это ты погорячился, — сунулся в разговор гном. — Если бы мы несли деньги в мешке, а не в вызывающем нехорошие мысли сундуке гномьей работы, да ещё с кучей запоров, то ничего и не было бы, как мне кажется. Просто воры среагировали моментально, всё-таки это не столица и не спокойный сектор, нас предупреждали…

Тут он виновато заткнулся, покосившись в сторону оборотня. Но тому было наплевать на неосторожные слова гнома.

В разговор вступил храмовник, поведав нам о душах людей, погрязших во мраке безбожия, продавшихся Чёрным силам и существам, которым возможно заслужить прощение своей безгрешной жизнью, но не желающих этого, за что и попавших в этот филиал ада на земле. Он говорил о том, что у них ещё есть возможность раскаяться и повернуть свои сердца к Господу и тогда благодать господня снизойдёт на них… и в общем будет им счастье в жизни.

— Мне кажется, — красивым баритоном продолжал он, — что Слово Божие, дойдёт до любого сердца, сколь бы не было оно закоснелым в грехе своём. Известны случаи, когда святые, одной своей проповедью, наставляли на путь истинный души заблудшие…

Он настолько достал нас, что Семён непочтительно перебил его:

— Вы храмовники, привыкли Слово Божие огнём и мечом нести. Когда же у человека в руке меч, а вокруг оруженосцы с арбалетами стоят, то трудно не отринуть ересь и не поделиться всем своим добром с ближним. А здесь, мил человек, все такие… проповедники… которым не откажешь если они попросят, поигрывая кистенём. Но они хоть честнее, чем вы. Они когда грабят, о Боге не вспоминают. И делают всё от своего имени, а не от Его.

Рыцарь пошёл красным пятнами. Он сглотнул и произнёс звенящим голосом:

— Вы не верите в то, что мы, Слуги Его, несём свет для всех?

— Нет, ну почему, — рассудительно заметил я, — конечно, вы несёте свет для всех.

Все облегчённо выдохнули. Видимо боялись, что я ввяжусь в бесполезный спор, который может расколоть нашу и так не очень крепкую компанию. Плохо же они меня знают:

— Трудно, знаете ли, любому еретику остаться в темноте, когда у них пылают, подожжённые Псами Господа, соломенные крыши родных домов. Трудно не прийти к смирению, когда твоей женой пользуется несколько человек. Трудно не простить ближнего своего когда из-за воткнувшихся стрел дохлая тушка твоего единственного ребёнка похожа на ёжика. Самое интересное, что еретиков ищут они не в восточных землях, а среди своих же крестьян. А потом Отцы-настоятели требуют помощь у Короля, чтобы помог он войсками, а то пейзане, скоты неблагодарные, бунтовать решили.

Гном спрятал в бороде улыбку.

Семён подхватил:

— Искореняют ересь везде. Услышат, к примеру, что бабка детишек пользует от живота, да взрослых, зубами мающихся, и давай её душу бессмертную спасать. Возьмут брата-инквизитора, опишут имущество, какое есть, а ведьму злобную — на костёр.

— А то ещё песчаных драконов примутся уничтожать, — внёс свою лепту Семён. — Тоже занятие хорошее. Потом менестрели так эти подвиги распишут — сам не узнаешь.

— Если бы вы были дворянами, — бешено проговорил храмовник.

— Да где уж нам, со свиным то рылом да в калашный ряд… — подхватил Семён.

— Настоящие подвижники словом обращали — подначил я. — А вы больше мечом…

Гном, озабоченно переводящий глаза то на храмовника, то на нас:

— Слушайте, может перестанете…

Рыцарь перебил его:

— Я докажу, что Рыцари Храма способны Словом Божьим вознести сердца и освободить душу самого закоренелого грешника. Заплачут они и вознесётся душа и в выси небесные. Раскаются они и вернуться в лоно Святой Матери-Церкви. Дойдут слова мои до сердца каждого существа здесь и принесут нам удачу, и отдаст каждый из них долю малую, чтобы могли мы продолжить свой путь для победы над Тьмой и безбожием.

С этими словами он поднялся и отправился к центру трактира.

— Только на помост не становись, — лениво посоветовал я в удаляющуюся спину.

— С помоста будет говорить намного удобнее, — ответила спина.

— Ага, — хмыкнул Семён, — и слово божье дальше разносится будет.

Спина выражало полное презрение еретикам и безбожникам, то есть нам, естественно. Назло всем нам он забрался на помост и начал толкать речь.