Проклятый. Евангелие от Иуды. Книга 1

И тут же уселся на камни, почти упал, не оглянувшись. Ноги стали ватными. Усталость навалилась ему на плечи бетонной плитой. Такое бывает после адреналинового всплеска, когда чувствуешь, что рядом появился кто-то, способный помочь.

— Не ной, — сказал Рувим серьезно. — Раз времени у нас особо нет, то давайте собираться. Рассвет через час с небольшим. До восхода я бы хотел быть как можно дальше отсюда. Как я понимаю, это ты убил тех двоих на Змеиной тропе?

— Так получилось…

— Значит, я могу тебя поблагодарить за то, что спас мою шкуру…

— А я тебя, — сказал Валентин. — Если бы не твой бросок…

— Тем лучше, считаем, что пока квиты. Ничего, Арин… Ничего… Он отстранился и погладил девушку по пыльным волосам.

— Я понимаю, как все это тяжело, но… Будем надеяться, что мы спаслись не одни.

Шагровский посмотрел на лицо дяди Рувима и понял, что тот сам себе не очень верит. В ту ночь спастись можно было только случайно, а случайностей, как известно, много не бывает, в противном случае, они бы назывались иначе.

— Впечатлениями поделимся позже. Арин, осмотри вездеходы. У них есть что-то типа багажников. Посмотри, что есть полезного. Вода, аптечка, еда… А мы с Валентином пока поговорим с одним из наших милых друзей…

Интонация у профессора Каца изменилась. И Шагровский вдруг понял, что тот человек, с которым он прожил бок о бок несколько недель в лагере экспедиции, автор нежных писем, увлекательных книг, известный ученый, страстный популяризатор археологии, и этот крепкий старик — совершенно разные люди.

Проходя мимо неподвижного тела, дядя ловким движением выдернул из горла убитого свой нож с обрезиненной рукоятью и наклонился над раненым, которому камень Арин разбил грудину.

Раненый оказался молодым парнем. Шагровский не дал бы ему и двадцати пяти лет. Ну, вылитый аспирант — таких на любой кафедре на рубль — пучок. Правда, глаза у него были не аспирантские, совсем не аспирантские. Впрочем, у профессора Каца, настоящего профессора, тут уж сомнений не было, глаза сейчас тоже были совсем не профессорские.

— Говоришь на хибру? — спросил дядя Рувим на иврите.

Раненый молчал, все так же надсадно дыша. На его тонких губах вскипала кровь, черная в лунном свете.

— Английский? — переспросил профессор. — Русский? Французский?

Противник молчал.

Рувим Кац пожал плечами и без размаха вонзил нож в подключичную впадину лежащего. Глаза парня не просто расширились, они вылезли из орбит.

— Держи ему ноги! — приказал дядя.

При всем посредственном знании человеческой анатомии Шагровский понял, что лезвие проникло в нервный центр. Не отводя взгляда от искаженного болью лица, профессор повернул нож в ране. Туда, а потом обратно.

Раненый закричал, и от крика из его открытого рта полетели темные брызги. Он попытался двумя руками оттолкнуть руку дяди Рувима, но тот навалился на рукоять всем весом, и парень бессильно засучил ногами, а через секунду начал скулить, как ушибленный щенок.

— Английский? Русский? Немецкий? — дружелюбно повторил профессор. Но от этого дружелюбного тона у Шагровского пошел мороз по коже.

— Я говорю по-английски, — прохрипел раненый. — Я. Говорю. По-английски.

— Уже лучше… Имя?

— Артур. Артур Киннер.

— Кто тебя послал?

— Я не знаю.

Нож с хрустом провернулся в ране.

Парень заорал так, что крики умирающего, зажатого обломками квадроцикла преследователя показались тихими стонами. Шагровский краем глаза увидел, что Арин, обыскивающая вездеходы, смотрит на них с нескрываемым ужасом.

— Кто тебя послал?

— Я не знаю, — простонал-проплакал раненый. — Я не знаю, не знаю… Меня нанимают, меня просто нанимают! Я не знаю кто! Это же правило! Никто не знает нанимателя…

Из-под рукояти ножа плюхнуло кровью.

— Сколько человек в группе?

На этот раз ответ последовал незамедлительно.

— В пустыне две группы по шесть человек!

— Ты их знаешь?

— Познакомились на брифинге. До этого никого не видел.

Он захрипел и заперхал, отплевываясь кровью.

— Где был брифинг?

— В Каире.

— Где остальные?

— В каждой группе один координатор и его вестовой. Они ждут в точке выхода.

— Задача группы?

— Уничтожить твою экспедицию. Зачистить тех, кто выскочил ночью. Никто не должен был уйти. Группа номер три облажалась, иначе все закончилось бы там, на горе.

— Это все? Других заданий не было?

— Забрать рукопись. Или уничтожить на месте. Это по обстоятельствам.

— Вам сказали, как выглядит рукопись?

— Да. Нам сказали, что ты поместил ее в контейнер.

Дядя коротко выматерился. Естественно, по-русски.

— Сколько людей в группе номер три?

— Я не… А-а-а-а! — заорал парень надрывно, снова пытаясь вывернуться. — ДВЕНАДЦАТЬ! ВСЕГДА ДВЕНАДЦАТЬ!

— Почему всегда двенадцать?

— Не знаю. Это какая-то традиция…

— Командир? Кто командир?!

— Немец! Его зовут Вальтер! Но это не настоящее имя…

— Откуда ты знаешь?

— Я видел его… У нас было дело… И тогда его звали иначе. Не надо, НЕ КРУТИ!