Проклятый. Евангелие от Иуды. Книга 1

Иерусалим. Национальный парк «Мецада».

От Иерусалима до Мецады ехать всего ничего — каких-то пятьдесят километров. Из самой столицы пришлось выбираться гораздо дольше. Сначала пресловутый дядин пкак случился на въезде в главный город Святой земли. Пикап карабкался в гору, даже не карабкался — полз, плелся в компании точно таких же «счастливчиков». Деваться из бетонного русла было некуда, оставалось только пить воду из бутылочек да крутить головой в поисках новой картинки. По мере того, как автомобиль вползал в черту города, картинка менялась. На автобусных остановках появились ортодоксальные евреи в своих длинных лапсердаках и широкополых шляпах, похожие на преисполненных важностью грачей, а рядом с ними уже совсем не ортодоксальные девушки в легких платьях и ребята обоих полов в военной форме и с автоматами…

Потом пробка внезапно закончилась, улица заскользила вдоль садов, автомобильный поток влился в мешанину зданий, в холмы, в переулки, снова вырвался на широкую многополосную трассу, рассекавшую надвое эклектику иерусалимских построек.

Вздымались над городом купола мечетей и православных церквей, древние стены взлетали к ярко-голубому небу по древним склонам изъеденных тысячелетиями гор… Теснились современные дома, блестели витрины магазинов, и дорога то взлетала вверх, то ныряла вниз, и каждый раз пейзаж разительно менялся, заставляя Валентина жалеть о том, что он не расчехлил фотокамеру.

Город был велик.

Город был стар.

Город был дряхл и бессмертен.

Он рассыпался на тысячи эпизодов, тысячи лиц, сотни тысяч цветовых мазков и был не похож ни на один из городов, который Шагровский видел во время своих путешествий. Когда пикап нырнул за массивные металлические ворота, Валентин с сожалением вздохнул.

Двор, в который они въехали, был обычным двором — чудо исчезло. Но зато загрузили их рекордно быстро. То ли дисциплина на университетском складе была военная, то ли дядя действительно пользовался огромным авторитетом…

А, может, это внешность Арин производила впечатление на нескольких смуглых ребят, таскавших в пикап картонные коробки самого разного размера и веса да пластиковые упаковки с бутылочками питьевой воды. Во всяком случае, пялились они на нее без всякого зазрения совести и при каждой возможности скалились в попытках обаять профессорскую ассистентку белозубыми улыбками, к которым прилагались мускулистые загорелые торсы.

В дополнение к уже погруженному, в кузов лег металлический ящик с запчастями для магнитометра, окрашенный и маркированный совершенно по-военному.

На этом можно было заканчивать. Ребята-грузчики, не без сожаления поглядывая на так и не соблазненную девушку, исчезли внутри хранилища, а руководившая процессом Арин, помахав им вослед ручкой, расписалась в ведомости у могучей дамы, соизволившей по такому случаю выйти из своего кондиционированного аквариума.

Дама оказалась женщиной бальзаковского возраста и мопасса-новского темперамента, а такие женщины явно питали к дяде Рувиму глубокие и вполне объяснимые симпатии. Загородив могучей грудью проезд, она начала любезничать с профессором, но и тут флирт не получился по причине цейтнота, наступление на дядюшкину мифическую невинность провалилось и спустя пять минут пикап, выкатившись со склада, снова закружил по иерусалимским улицам, пробираясь к развязке шоссе, ведущего на юг.

— Прости, что галопом, — сказал дядя Рувим, отдуваясь на заднем сиденье после отбитых притязаний. (На складе было не жарко, а душно, но душно так, что лучше бы было жарко. Валентин и сам чувствовал себя словно после кислородного голодания.) — Обещаю — вот, приедем в Иерусалим на выходные, и я устрою самую лучшую экскурсию в твоей жизни! Не пожалеешь!

— А за один раз успеем? — спросил Шагровский недоверчиво.

Даже из окна автомобиля Иерусалим производил впечатление очень немаленького города, застроенного достопримечательностями плотнее, чем любая другая столица мира.

— Не успеем за раз, так вернемся… — успокоил племянника Кац. — Или с Арин съездишь, без меня. Она тут о каждом камне все знает!

И он подмигнул племяннику одной стороной лица. Гримаса получилась настолько комичной, что и Арин, и Валентин заулыбались, почувствовав себя сообщниками.

Пикап проскочил под широким виадуком, за которым дорога разошлась на две, причем на одной из них обнаружился довольно грозный КПП, и Шагровский сообразил, что ведет этот въезд куда-то на арабские территории. Автомобиль ушел левее, и на самом выезде из городской черты они чуть не встряли в еще одну пробку, образовавшуюся из-за несерьезной аварии в правой полосе шоссе.