Проклятый эксперимент. Магиня

— Да за что… — слабо улыбнулась та, робко покосившись в сторону заполнявшего ей тарелку отшельника.

— За всё, — неожиданно рассердилась магиня на отца, так явно показывающего всем свою власть над женой, — и главное — за тот поступок… когда ты отправила меня в башню батюшки. Сегодня я осознала это ясно, как никогда. И мне так жутко стало… что в моей жизни могло бы не быть ни родителей, которые меня любили… ни сестёр и брата, ни Дили… ни Тая и Карика. Хотя Карик бы был… но я о нем ничего бы не знала. А вместо всего этого были бы холодные пещеры, рваное тряпье, слизни на обед, серые, загоняющие в колбы… Поэтому я готова говорить тебе свое спасибо по сто раз на день, и прости меня, ради всех светлых сил, за тот упрёк… просто очень хотелось вам помочь…

— Лиарена, — заплакала вдруг Инрисса, — это ты меня прости, радость моя! Я же столько лет считала, что убила тебя тем переносом… ведь из последних сил бросала… потом сознанье потеряла… пришла в себя только через месяц, Вайз из-за грани вытащил. Но о себе я не думала, всех, кто попадал из доранта Гардеро о найденных сиротках спрашивала… и никто о таких не слышал. Потому и решила будто промахнулась… или еще страшнее, никто тебя не нашёл…

— Матушка, — вскочила со стула дорина, бросилась к матери и, заливаясь ответными слезами, крепко обняла её голову, прижала к себе, принялась нежно гладить худые плечи и спину.

— Рис!

— Лиа! — двое мужчин уже стояли рядом с ними, пытаясь утешить, успокоить и, не зная, как это сделать, не разорвав объятий, к которым мать и дочь шли двадцать лет.

Первой взяла себя в руки Инрисса, подняв лицо, нежно поцеловала руку дочери, и, бережно отстранив её от себя, передала Тайдиру, мигом утащившему жену в самое дальнее кресло.

— Родная… — тихо шептал горько крививший губы Экард, — забудь… как страшный сон, теперь у нас всё будет хорошо. Прошу тебя… пусть все беды и вся боль останутся в прошлом… мы получили сполна на всю оставшуюся жизнь.

— А эти дети? — вдруг вспомнила Инрисса про притихших малышей, — чьи они? Я помню всех, кто попадал в логово отступников, и тех, кого утащили бандиты Жанора и его подлого папаши… мерзкий был человек.

— Зачем им были нужны дети? — потемнел украдкой наблюдающий за хозяином дома Невил.

— Чтобы вырастить себе слуг и помощников. — Тяжело вздохнул Вайзин, — Те, кого воспитывали мы, не хотели идти к ним в услуженье ни за мясо, ни за новые вещи. Ну, а девушки и женщины — понятно зачем. Поэтому женщин мы берегли… старались выдать замуж за своих, хотя бы фиктивно. Вот и Инрисса изображала мою жену… и проговориться было нельзя. У серых тонкий слух и они немедленно докладывали Синяю, пока мы не нашли способ их наказывать.

— Серые не виноваты, — тихонько сообщил Зелен, сидевший рядом с Сиреном неподалёку от посерьёзневших ребятишек, — Глас кричал им прямо в голову, что отдаст Черну… они боялись.

— Зелен, забирайте ребятишек и ведите погулять, но следи, чтоб на солнце они не выходили, — скомандовал Экард, — иначе будут ожоги.

Дождался, пока повар с сиреневым слугой унесут малышей, и прямо глянул в глаза Невила.

— Сколько они понимают из наших разговоров?

— Больше обычных детей, — так же честно ответил тот, — и учатся очень быстро.

— А почему они все примерно одного возраста, а ты намного старше? — осторожно поинтересовался Ильтар.

— Это непростой рассказ, — вздохнул Невил, — и начинать нужно с событий, произошедших почти сто лет назад. Но не с того, что тогда произошло, а с выводов, которые я сделал, перенеся на своей собственной шкуре все последствия, казалось бы, безобидного эксперимента.

Он смолк, но никто из присутствующих не произнёс ни слова, страшась прервать эту исповедь и так и не узнать истины.

— Сейчас неважно, какую причину нашёл тогда один из моих приятелей Тириас, чтобы поссориться с магистром Игнасилом, бывшим в те времена главой обители магов. Сейчас я могу сказать точно, она была никчёмна и лжива, потому что двигала Тириасом не обида и не чувство справедливости, а неуёмное честолюбие и по-детски страстная любознательность. Вместе с сильным даром созидания и неистощимой фантазией это по-настоящему разрушительная смесь, и теперь я абсолютно уверен, таким людям нужно нарочно устраивать всевозможные препятствия и трудности, чтобы потомкам остались от них лишь полезные открытия и заклинания, а не воспоминания о катастрофах.

— В дневниках Игнасил писал о своём глубочайшем сожалении, что не сумел остановить этого человека, — тихо заметил Ильтар.