Проклятый дар (СИ)

Мне грезился кошмар. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась пустошь: кроме серого пепла и обугленных веток больше ничего не было. Я шла босиком, опасливо оглядываясь по сторонам, не заметила и ступила на один обгорелый отросток. Сразу ойкнула и схватилась за оцарапанную ступню, прыгая на одной ноге. Взглянула на небо — оно было безжизненным, с клочьями серых туч, безмолвное и зловещее. Ноющая и непрекращающаяся боль в ноге казалась вполне реальной. Я потянулась вниз, чтобы лучше осмотреть повреждение, а когда вновь посмотрела по сторонам, то окружающий мир изменился. Теперь я находилась в разрушенном городе: дома смотрели пустыми глазницами окон, кое-где скалились осколками выбитого стекла в рассохшихся рамах, дверные проемы чернели, как раззявленные в беззвучном вопле рты. Я поежилась, от страха кожа покрылась мурашками. Если бы здесь был Тисс, то он выгнул бы спину дугой и вздыбил шерсть на загривке. Но я была одна и смотрела вокруг огромными от испуга глазами. Окружающее казалось мне смутно знакомым, но каким-то изувеченным, словно я смотрела на человека, но не узнавала его — изуродованного, сломанного до невозможности, исковерканного чьей-то безжалостной рукой, безумным и воспаленным сознанием. От безысходности и отчаяния хотелось лечь ничком, обхватив голову руками и заскулить, как новорожденный щенок. Я будто оказалась одна на всем белом свете. Белом ли?.. Может, я умерла и оказалась за Гранью? Возможно, сейчас явятся бестии, или пьющий души завершит начатое когда-то дело? Но в чем моя провинность?.. Стоя посреди широкой, некогда выложенной обработанным камнем дороги, я вновь присмотрелась. И тут медленно начало приходить понимание того, где я очутилась по чьей-то злой прихоти. Вот он — фонтан — вернее то, что от него осталось, около которого мы с сестрами так любили играть, пока родители с родственниками обходили лавки поблизости. Дальше — здание библиотеки — теперь местами разрушенное, мрачное и пугающее — куда я пришла работать, когда мне исполнилось семнадцать лет. Все мое тело сковал леденящий ужас, я стояла, не смея пошевелиться: что, если это будущее?! Оцепенение не спадало, хотя я понимала, что надо было что-то делать. Вокруг стояла звенящая тишина, на иссохших деревьях не было ни листочка. Стиснув зубы, сделала шаг, затем другой, потом побежала, собрав остатки сил, в сторону родного дома. От быстрого бега кровь стучала в висках, во рту пересохло, а ноги подкашивались от напряжения. Я споткнулась и упала, ободрав колени и локти. Безысходность накрыла меня с головой, кое-как поднялась и снова понеслась, не разбирая дороги. Остановилась, чтобы восстановить тяжелое, прерывающееся дыхание, прикрыла глаза, когда снова взглянула, то увидела, что нахожусь у калитки отчего дома. Остолбенела: забор частями сгнил и обвалился, вместо цветочных клумб торчат острые сухие стебли. Я вошла в один из проемов, ноги колола иссохшая трава, но мне было все равно. Крыша нашего домика провалилась, остатки стекол помутнели от грязи, а дверь широко распахнута и перекошена. Сердце колотилось, как бешеное, в голове стучало множество молоточков. Я не смогла заставить себя зайти внутрь, отвернулась и прошла мимо почерневших створок и углубилась в сад. Здесь тоже царило запустение и уныние, в воздухе разливался неприятный гнилостный запах. Подошла туда, где по моему представлению, раньше цвели мои любимые ирисы. Цветов не было и в помине, лишь пожухшие остовы выставлялись из земли, как переломанные пальцы. Оглянувшись, заметила груду какого-то тряпья и направилась в том направлении. Все померкло перед глазами, если до этого я считала, что все плохое уже случилось, то сейчас поняла — это не так. На земле, в полусгнившей массе, некогда бывшей опрятным домашним платьем, лежал скелет. Я сразу поняла, кто передо мной, вернее, что осталось от родного мне человека. Упала на колени и закричала в полный голос:

— Ма-аа-ма-а-а!!! Мамочка-ааа-аа!!!

Я царапала пальцами твердую неподатливую землю, ломая ногти. Отвернулась, не хочу запомнить ее такой! Отползла в сторону, ничего не замечая вокруг. Завыла от собственного бессилия, слезы выжигали глаза. Волочилась, царапая ноги и руки, волосы растрепались и цеплялись за останки растительности, больно дергая за кожу. Если пойду в дом, что увижу? Труп отца, сестры или всех сестер? Тетушек? Тисса?.. Все, хватит, я устала. Теперь мне дорога только за Грань. Встала и шатающейся походкой вернулась к дому. Подняла с земли один из острых осколков — будь, что будет, если это все обманчивый сон, то я проснусь, если нет… Да простят меня боги! Закрыла глаза и решилась… Но осколок исчез из моей руки. Туманным взором огляделась и увидела девочку, стоящую на дорожке к домику, ближе к калитке. На вид ей было лет семь-восемь, на худеньком и бледном личике выделялись огромные, не по-детски умудренные, бирюзовые глаза. Девчушка посмотрела в мою сторону и еле слышно прошептала:

— Я показала тебе лишь возможный исход.