Проклятый дар

Его звали Алексей, Алексей Загорский. Ася специально заглянула в его документы, чтобы он наконец перестал быть неизвестным летчиком, а стал настоящим человеком, с именем и фамилией. Теперь, когда он, вымытый, перевязанный, отпоенный старухиным отваром и завернутый в чистую холстину, лежал на полатях в избушке, на душе стало легче и веселей. Старуха долго колдовала над раной, шептала что-то на непонятном языке, касалась лица парня заскорузлыми пальцами, принюхивалась, прислушалась, а потом сказала:

– Нема в нем железа, не чую.

– Пуля навылет прошла? – уточнила Ася.

Вместо ответа бабка Шептуха сунула ей в руки окровавленную одежду, велела:

– Постирай-ка!

Возвращаться в избушку не хотелось, но белье все уже было выстирано, да и голод давал о себе знать злыми завываниями желудка, а легкий ветерок доносил до Аси сладкий запах печеной картошки.

– На печи повесь. – Старуха на появление девушки отреагировала небрежным взмахом руки. – До завтрева высохнет. Голодная?

– Голодная. – Ася кивнула, бросила быстрый взгляд на Алексея и полезла на печь.

На печи было неожиданно просторно, здесь могли бы свободно разместиться сразу два взрослых человека. Наверное, зимой хозяйка спала именно здесь, вот на этом ворохе одеял, под свисающими с потолка низками сушеных грибов и луковыми косами. А летом перебиралась на полати или вон на ту широкую лавку, стоящую под окном у колченогого стола.

– Есть иди! Нечего тебе там рассиживаться! – послышалось снизу. – Разносолов не обещаю, но уж чем богата…

А ведь она оказалась богата, эта странная отшельница! Гораздо богаче, чем обложенные фашистскими оброками студенецкие да васьковские жители. На столе перед Асей дымилась горка золотистой печеной картошки, исходила паром миска с супом, в глиняной плошке лежали яйца, явно не куриные, но тоже довольно крупные. И хлеб! Мягкий, одуряюще ароматный – такой, какого Ася не ела, наверное, с самого начала войны.

– Товарища твоего завтра покормлю. – Старуха мусолила беззубым ртом хлебную корку, а гадюка с интересом рассматривала девушку. – Сегодня ему не нужно.

– Я сама покормлю! – встрепенулась Ася. – Я знаю, как за ранеными ухаживать, у меня тетя санитаркой в больнице работала. До войны, – добавила она, понизив голос.

– Ты, девка, завтра домой потопаешь! – Старуха раздраженно взмахнула рукой. – Нельзя тебе тут. Хорошо бы и сегодня ушла, да поздно уже, по свету не доберешься, а на ночь я тебя одну не отпущу.