Проклятый

Каждый раз, когда эти чайные глаза смотрели на меня, я слабел.

А король не может позволить себе быть слабым… Или даже иметь такие слабости. Иначе его быстренько ударят по самому больному месту.

Кенна

«Ты убьешь его медленно. По капле. Это яд».

Слова Гаспара не выходили у меня из головы. Но у меня руки не поднимались уничтожить пузырек с разрушающим содержимым.

Я хотела мести, я хотела причинить Брэндану боль, но не убить…

Сама не знаю почему. Мир был бы куда прекраснее без него. Возможно, все бы закончилось. Я бы обрела свободу, вернулась домой, а за спиной бы снова выросли крылья.

Которые он сломал и делал это с каждым разом, когда унижал меня. Я боялась, что в своей жестокости он может зайти слишком далеко.

Я должна придумать более изощренную месть. А для этого мне необходимо по-настоящему узнать его.

Порывшись в шкафу, я обнаружила шелковую черную блузу и юбку—солнце до середины бедра белого цвета. Недавно я пожаловалась Мэри на слишком длинные платья, и мои просьбы были услышаны.

Я сразу вспомнила о том, что сказал Гаспар. Наследница французского престола. Сначала эта информация вызвала во мне шок, а потом – пустоту. Мне плевать. Будь я даже правительницей всего мира, я была бы в этом не заинтересована. В родителях, которые не нашли ничего получше, чем отослать меня куда подальше.

Разве они любили меня?!

К тому же, я не доверяла словам Гаспара. Он прикидывался английским гвардейцем, а значит он великолепный врун – то качество, о котором я и не догадывалась.

Он думает, что это то, в чем я нуждалась? Заявился во дворец, вывалил на меня кучу запутанной информации и требовал от меня убийства.

Какой любящий человек станет требовать совершить такое? Гаспар явно что-то скрывал, и я без конца ловила себя на мысли, что он может навредить принцу.

Я пошла к Брэндану в надежде хоть раз в жизни завязать с ним нормальный разговор. Попросить отпустить меня или поблагодарить за лекарства.

Которые понадобились из-за того, что ОН был жесток и груб.

Все это было неважно. Я просто хотела его видеть, хоть и не признавалась в этом. Ноги сами несли меня по витиеватым лестницам башни в его спальню.

Не знаю, на что я рассчитывала, чего ждала. Лестница под моими ногами напоминала мне о том, что произошло между нами.

О страсти, которая поглотила нас обоих.

Если бы он только не был так жесток ко мне…

Гвардеец у входа в комнату Брэндана был другим этой ночью, и, смерив меня взглядом, он почему—то произнес только одну фразу:

– Вы опоздали.

Я не совсем поняла, что он имеет в виду, но обрадовалась, что на этот раз меня пустили без проблем.

Как только я вошла в комнату Брэндана, мое сердце пропустило удар. Сумрак, все вещи стоят на своих местах: у лестницы висит новое зеркало, синтезатор закрыт и не издает ни звука.

Замерев у двери, я не могу отвести взгляда от картины, которая заставляет гореть все мои внутренности.

Брэндан стоит возле лестницы, его торс полностью обнажен, в то время как рыжеволосая и нагая девушка стоит перед ним на коленях. Другую он обнимает за талию и поворачивает к себе, чтобы поцеловать.

Мое сердце не бьется.

Все слова застревают в горле, потому что я не чувствую ничего, кроме адского пламени, в котором погибаю.

А потом он поворачивает ее спиной ко мне и целует, не закрывая глаз. Наши взгляды встречаются.

Брэндан смотрит только на меня и целует другую – безликую дешевку. Он хватает ее за волосы, не отрывая синих глаз от меня.

Я сглатываю образовавшийся в горле ком и понимаю, что больше не могу вынести этой боли.

Я вылетаю за дверь, словно ошпаренная, и тяжело дыша иду по замку, словно в тумане.

Мои легкие болят – кажется, я не могу дышать, и вот-вот упаду прямо здесь и просто буду лежать там, где мне и место.

Он отчетливо показал, где мое место. Кто я такая. Я считала себя особенной? В глубине души считала. Глупая.

Вся моя гордость превратилась в пыль от эмоций, которые вызывала во мне чудовищная картина.

То, как они гладили его по бедрам. То, как их губы слились в поцелуе.

Это ты, если бы ты была музыкой.

Ненавижу! Всем сердцем ненавижу.

Мне хочется собственноручно отправить его в ад, а не в Адинбург, но я знаю, что мне не станет легче.

Словно в тумане дойдя до своей комнаты, я сажусь на кресло. Дрожащими руками достаю яд, затерявшийся в подушках.

Выпить бы всю склянку прямо сейчас и забыться. Внутри все горит от ревности настолько, что я не могу этого вынести.

Нет, не от ревности. От еще одного унижения, от еще одного плевка в мою сторону. От того, что он еще раз показал, что я – никто.

Ты никто. Ты никто.

Я слышу его шепот и вспоминаю, как он жестко толкался в меня, доводя до изнеможения. Целовал, терзая губы, будто не мог насытиться мной.

Не мной, а всеми. Ему без разницы – будь то я или любая другая шлюха. Мы все здесь для потехи короля.

Его маленькие пешки.

Но только они могут с этим мириться, а я – нет. Я не рождена быть среди толпы.

Я рождена быть единственной.