Проклятый

Это была прошлая жизнь, далекая – она больше не принадлежала мне. Счастливая жизнь, в которой мы были большой семьей. Где брат был мне настоящим другом, а мама любила как родного, несмотря на то, что это было не так. Отец давал мне уроки мудрости и делился жизненным опытом, постоянно повторяя единственный устав: «Брэндан, не так важно, чем ты занимаешься. Важно – какую пользу ты приносишь людям. Будучи Королем или просто лицом публичным, ты должен понимать, насколько это большой шанс – сделать что-то не только для себя. Но и для тех, кто в этом нуждается».

И это и было моей целью. Когда-то. До этой мерзкой пропусти в шесть лет, когда я вынужден был гореть в котелках Адинбурга.

Сморщившись от боли, я вспомнил мертвые, бездушные глаза Служителей Адинбурга и пожелал раз и навсегда забыть их. Но они преследовали. В каждом. Ночном. Кошмаре.

А теперь еще и это. Эта девка.

Почему—то именно после того, как она появилась здесь, я все чаще стал вспоминать прошлое, которое уже почти стерлось из памяти.

Виной тому ее открытость или упрямый нрав, или то, что она была единственной девушкой, кто мог ответить мне «на равных»… Я не знал. Но чувство, что она срывает с меня кожу, не покидало. Вместе с тем желание обуздать ее становилось до безумия диким.

Прижавшись лбом к зеркалу возле лестницы, я слегка уперся кулаком в его гладь и закрыл глаза, чтобы не видеть свое отражение.

Красота не имела никакого значения, когда внутри я чувствовал себя гребанным чудовищем.

Успокоиться.

Дышать.

Последним, что дало мне расслабление и легкую эйфорию, были ее губы. На моем члене.

Мои движения в такт с ее неопытным, невинным ртом. Но, черт возьми, как она произносила мое имя, как хотела доставить удовольствие, пытаясь скрыть это в карих глазах, горевших желанием.

Я знал, что, если трахну ее, потеряю интерес. Игра закончится.

Не трахну – сойду с ума от боли в члене, который каждый раз реагирует на ее аппетитную фигуру, фарфоровое личико и упрямый нрав.

А еще месяц назад я считал ее дурнушкой. Но здесь она изменилась… Или изменился я?

Никогда не помнил вкуса губ, но ее вкус я запомнил надолго. Мягкость губ, которые не сразу мне отдались.

Эта девушка была абсолютной загадкой для меня, начиная с самого главного – ее гребанного имени.

Я должен бы отправить ее куда подальше, но сам не заметил, как делал все, чтобы она была как можно ближе.

Это нужно закончить. Я должен ее отпустить.

Зарычав от злости, я со всей дури ударил зеркало, отпрянув от него, свалившись на пол. Не понимая, что произошло, я закрылся руками, чувствуя, как его осколки падают на меня.

Один врезается в предплечье, но мне плевать. Боль сильна, но не настолько, чтобы быть жестче той, что я испытывал в Адинбурге.

Когда оно полностью рассыпается, я расправляю руки по осколкам, разбрасывая их в разные стороны по всему полу.

Их так много. И в каждом часть меня, и в каждом я потерян настолько, что кажется, что меня нет.

Я так давно не испытывал никаких чувств, что эта ненависть меня разорвет. Как это зеркало.

Я – это зеркало, и я не хочу, чтобы моим личным кулаком, который сломает меня, станет какая-то грязнокровка.

Я сломаю ее первым.

Кенна

Когда я проснулась на следующий день, первым, о чем я подумала, была мысль о побеге. Я с нетерпением шла к Мэри, надеясь, что она подумала над моими словами и поможет мне осуществить задуманное. Но оставаться здесь так близко к Брэндану, от которого у меня кровь стынет в жилах, я больше не намерена.

– Доброе утро. – Я вошла в комнату с коротким кивком, но не обратилась к принцессе должным образом, за что Лия и Тесса – другие компаньонки Мэри – смерили меня взглядом, полным презрения.

Еще бы, для них оставалось загадкой, что я здесь делаю, так же, как и для меня. К тому же, они начали замечать, с кем Мэри предпочитает проводить свое время, и в тайне меня ненавидеть.

Если бы лицо Брэндана читалось так же легко, как лица этих недовольных идиоток…

Моя жизнь бы была намного легче.

– Лия, Тесса, вы можете ждать нас внизу, – мягко попросила девушек Мэри, но это звучало как приказ и намек на то, что она хочет поговорить со мной наедине. За это в мою сторону полетел еще один раздражительный взгляд.

– Что случилось? – спросила я, когда они ушли. – Ты в порядке?

Мэри робко улыбнулась, опустив взгляд.

– Да. Он был так счастлив. – Она закружилась по комнате, опускаясь на кровать. Я смотрела на нее и удивлялась тому, что от ее былой капризности и строгости не осталось и следа.

Либо мы сблизились, и она стала вести себя иначе по отношению ко мне, либо… Ожидание ребенка так ее изменило.

– Он сказал, что не позволит мне убить его. Что, скорее, умрет сам. – Вдруг она мгновенно помрачнела, сморщившись, будто от невыносимой боли. – Кенна, что мне делать? Брэндан убьет его.

– Боже, ну почему? Почему? Неужели в нем ни капли человечности?

– Ты не понимаешь. Он слишком хорошо знает, что такое… Неважно, – оборвала она, ничего мне не объясняя.