Проклятый

Но все было зря. Мы оба стали жертвами собственной игры, от которой были зависимы.

Страсть к этой девушке была сильнее всего. Сильнее даже жажды власти. Крови и мести.

Все, чего я хотел, – это ее руки на своей коже, и быть так глубоко в ней, снова теряясь в пространстве.

Забываясь.

Но этому не бывать.

– Я ничего подобного не делала! Ты – ублюдок! Я никогда никому, ни с кем…

– Да что ты мямлишь? Ублюдок? Хорошо. Жестокий? Прекрасно. Я такой. Я – Король. А кто же ты?

Это была последняя надежда услышать ее имя.

– Камел…

– Ты – никто. – Она всхлипнула, когда прорычал ей в ухо.

Но как бы я ее не унижал, Камелия не унималась. Она все еще пыталась поставить меня на место, и это было очень забавно. Она все время разжигала угасающее пламя, но, видимо, девочку не научили, что игры с огнем могут привести к гибели.

– А ты, что, ревнуешь? – Она посмотрела на меня с укором, и я пригладил ее волосы, будто успокаивая. А потом вновь дернул. И мне, черт возьми, нравилось это. Одержимый. Вампир, питающийся страхом.

– Конечно, грязнокровка. – Слова лились нескончаемым потоком, словно желчь. – Я не ревную, черт возьми! Я просто не люблю, когда ТРОГАЮТ МОИ ВЕЩИ!

Собственное сердце стучало так быстро, как текут последние секунды перед взрывом бомбы.

Три…

Как бы я не хотел этого признавать, но я ревновал ее с первого дня, как увидел. Даже тогда, когда она показалась мне дурной, грязной, непривлекательной. Тогда, когда узнал, что вытворял с ней Гилберт. Тогда, когда она сбежала. И тогда, когда узнал, что она обжимается по углам и в своей спальне с моими же людьми. Ни у одной шлюхи бы не хватило наглости на такую глупость.

Два…

Нужно успокоиться. Просто нужно успокоиться. Пока я не придушил ее голыми руками, как в прошлый раз.

Один…

– Брэндан, прошу тебя, – тихо прошептала она, глядя на меня с трепетом. С любовью. И даже с гребанной каплей восхищения. Я ненавидел ее за эту доброту. Это качество слишком сильно напоминало мне другого человека, ради которого я бы расколол собственную страну. – Прошу тебя, оставь меня в покое… Отпусти.

– Этому не бывать. Ты, наверное, уже знаешь о моей помолвке. – Опустив руки, я прижал девушку к себе, обхватив за бедра. Грубо смяв ее задницу до синяков, я наблюдал, как на лице девушке отразилась боль.

– Мы продолжим. Ты так и будешь моей вещью. В то время как моя жена будет спать в моей постели. С ней я буду просыпаться. А тебя – трахать.

Эта маленькая девушка, и вправду, полюбила меня. Ее реакция на мои слова была незамедлительной – она заплакала, отчаянно вырываясь из моих рук.

А я продолжал вколачивать ей ножи на раны:

– Сейчас я возьму тебя. И ты дашь мне все, что я захочу…

Наши взгляды встретились. Грудные клетки проламывали друг друга от тяжелого дыхания в один ритм, в один такт.

Даже сейчас мы были как одно целое, и я не понимал, как это возможно.

Какого черта меня самого трясет, когда я рядом с ней.

А потом она посмотрела на меня со всей жестокостью, на которое только способно ее милое детское личико, и замахнулась на меня.

– Ничего лучше не придумала? – Я поймал ее запястье. Окончательно разозлившись, я сделал то, что мне так требовалось. Забыться. Успокоиться. Почувствовать ее ласку. – На колени. – Отдал сухой приказ, надавив на хрупкие плечи девушки. Взбрыкнувшись, она одарила меня гневом, но мне уже было плевать на все ее взгляды. – Веди себя хорошо, Камелия. – Я нежно провел пальцами по ее подбородку, глядя на девушку сверху—вниз. Прекрасна. В таком ракурсе она еще красивее.

Только для меня. – Тебе придется хорошенько поработать, чтобы я мог забыть о том, что ты была с другим. Попробуешь сделать это? – Я уже мягко провел рукой по ее волосам, глядя на ее растерянность.

Она меня не понимала. Я и сам себя не понимал. Внутри меня стояли огромные качели, которые постоянно раскачивались, уходя то в сторону гнева, то в противоположную.

Все или ничего.

Либо она принадлежит мне, либо никому не принадлежит вовсе.

Либо ненавижу, либо…

Мне просто необходимо это почувствовать.

– Давай, Камелия. Тебе нужно извиниться… Очень глубоко извиниться. – Я нанес ей свой последний удар, и на секунду мне показалось, что она сейчас упадет на пол и будет рыдать, валяясь у моих ног. Ее глаза горели болезненным блеском.

Но этого не случилось.

– Ты – не король. – Тихо прошептала, срывая с меня полотенце. Приятно прохладные руки девушки легли на мою поясницу, и я едва сдержал глухой стон.

Перед глазами вспыхнули звезды, когда губы Камелии неумело заскользили по низу моего живота. Она делала это так невинно. Робея.

– Тебе следует делать это молча, – приказал я, возведя веки к потолку. Это произошло непроизвольно – слишком приятно.

Как только она взяла мой член в руку, я не успевал делать вдох.

– Ты больше никогда не посмеешь уединяться с другим мужчиной. Ты меня поняла? – прошептал я, переживая лишь за то, что кто—то еще в мире почувствует то же самое, что чувствую я. Это только мое. Собственный эгоизм еще никогда не был настолько силен.