Проклятые земли

Млять! Левое плечо ниже наплечника доспеха пробивает стрела, прерывая мой очередной судорожный вздох в попытке заполнить легкие как можно большим количеством воздуха. Захлопываю варежку и кидаю быстрый взгляд на рану. Можно сказать, что мне повезло. Хорошо, что это не срезень, а обычная стрела. Тот оттяпал бы руку, попади он в сустав. Провентилировал легкие, мать его! Как говориться дышите глубже, проезжаем Сочи!

Ныряю под воду, ломаю древко стрелы возле оперения и выдергиваю её из раны, едва не теряя сознание от боли. А — а—а… В рану, словно кипятком плеснули. Больно — то как, блин, даже матом ругаться не хочется! И как только главные герои из различных книг и всякие там крепкие орешки из кинофильмов проделывают подобные действия, сохраняя мужественное выражение на лице? Не представляю. А главное, суки, потом спокойно пользуются этими простреленными руками, изображая железную стойкостью домкратов и несгибаемость стальных ломов! А моя левая верхняя конечность уже повисла плетью, прикинувшись ветошью, и не хочет шевелиться ни в какую. А стоит только дернуть рукой, пытаясь выполнить простейшее действие, как она отзывается такой болью, что убивает любое желание повторять подобную пытку. В общем одно из двух, или из меня герой, как хм — м, из говна пуля, либо вся эта литературная и кинематографическая кухня — брехня полнейшая! И пусть герой из меня получился весьма посредственный, ни сказать — никакой (я сегодня что — то самокритичен), но и вы, уважаемые режиссёры и авторы — меру — то тоже знайте! Кстати, насчет героизма и брутальности! Если бы не ограниченный запас воздуха, я бы сейчас с удовольствием поорал вволю, вспоминая родню этого долбанного стрелка вплоть до седьмого колена и призывая на его и их головы все казни Египетские. М — да, сегодняшний день не задался ещё вчера!

А ещё поймав на всплытии плечом стрелу, я от неожиданности и боли умудрился выронить амулет физической защиты, что был в руке.

«Подзарядил артефакт, называется!», — мелькает в голове мысль, пока я с грустью наблюдаю за вальсирующим в потоке воды артефактом.

«Всё, пролюбил!» — амулет опустился в заросли подводной растительности и пропал из виду, оставшись где — то позади.

Мысленно глажу себя любимого по голове за проявленное рукожопство. Благодаря ему я остался даже без гипотетической защиты от стрел преследователей. А ведь планировал задействовать активировать артефакт уже при следующем подъёме на поверхность, благо он чуть — чуть успел подзарядиться. Может и выдержал бы одно — два попадания стрелы, обезопасив меня на какое — то время от стрелков, а теперь всё, алес!

Пока я мысленно отвешивал себе тумаков, тело действовало само. Правой рукой сорвал со лба кожаный ремешок, который носил специально на такой случай. Аккуратно, насколько это возможно в данной ситуации, одел его на раненную руку и резко затянул. После чего занялся подводной эквилибристикой — вязанием узлов при помощи зубов, одной руки и такой — то матери, о которой вспоминал при каждом неудачном движении, отдающем болью в раненую руку. Было не просто, но вроде как получилось. Правда, при этом течение раза три успело крутануть меня вокруг оси, и разок чувствительно (даже через кожу доспеха чувствительно!) приложило спиной о торчащую на дне корягу, да так, что я решил, что моя спина не вынесла этой встречи, как Титаник столкновения с айсбергом, но я выжил, а это главное.

Тем временем запас воздуха снова закончился. Сколько я ни экономил свои движения, сколько ни терпел, ни сжимал булки, доказывая себе, что я мужик и доведя себя до очередного потемнения в глазах, а вылезать на поверхность реки всё рано пришлось. Деваться некуда — организму нужен кислород.

Ну, с Богом!

Отталкиваюсь ногами от дна…

В этот раз мне повезло, причем дважды! Видимо удача, эта капризная девица, сжалилась надо мной и улыбнулась мне во все свои тридцать два зуба, умудрившись при этом продемонстрировать даже свои дёсны. А как иначе объяснить то, что вынырнув на поверхность, я увидел, что стремительная река сделала поворот, временно скрывший меня от преследователей?! Да к тому же совсем рядом с собой я увидел свисающую вниз ветку дерева, рисующую окончаниями прутьев усы на поверхности воды. Тонковата, конечно, ветка — то, но как мудро говорят в народе «На бесптичье и ж…па соловей!». Лишь бы выдержала мой вес. Погнали…

Честно скажу, не знаю как с простреленной рукой я так быстро смог «взлететь» по хрупкой ветви на берег и шмыгнуть за достаточно плотные заросли кустарника, пока из — за поворота не показались мои преследователи. Думаю, что и Тарзан был бы посрамлен сим лихим маневром. Правда, после этого силы мои иссякли окончательно. Я еле смог перевязать рану, после чего не без удовольствия растянувшись на такой мягкой и почему — то совсем не холодной земле, прошептал своей Удаче, прежде чем окончательно провалился в небытие полусна:

— Улыбайся, девочка! Улыбайся…