Проклятое чудо

Армия господина Дорт Норта выстраивается в две шеренги, и большая часть демонов уже не видна для глаз Сади, они змейкой скрываются в чаще леса.

– Ничего, я…

Дэлим замахивается и ударяет Сади тыльной стороной ладони по лицу. Девушка падает у костра, а Дэлим вопит:

– Не ври господину!

Сади чувствует, как по разгорячённой от удара щеке стекает струйка крови. Удар был бы не так силен, если бы не стальная перчатка, порвавшая девушке щеку.

Асмодей, говорит что-то Дэлиму, на потустороннем языке. Слова звучат утробно, Сади даже не подозревает, о чём идёт речь, но уже через несколько мгновений Дэлим уходит в начало войска. Сади остаётся в компании господина Дорт Норта и ещё двоих демонов, стоящих за его спиной.

Асмодей присаживается перед Сади на корточки. В правой руке он держит свой шлем, во взгляде пустота.

– Что ты сожгла?

– Я замёрзла и шла погреться…

– Тебе было настолько холодно, что ты решила полностью залезть в костёр?

– Вышло случайно и…

– У тебя такая рана на щеке, – сочувственно говорит Асмодей.

Он протягивает руку к её щеке и слегка прикасается. Другой рукой опускает шлем на вытоптанную траву, достаёт кинжал и держит его над огнём. Взгляд Сади мечется от кинжала к лицу демона. По его глазам ничего невозможно понять.

– Я правда…

– Тихо-тихо… не трать слова на ложь. Я не столь глуп как Дэлим, меня сказками об неизвестных никому обрядах и ритуалах не пронять.

Сталь не краснеет от огня, но Сади представляет, насколько лезвие горячо.

– Так что ты делала? Что ты сожгла?

– Перо, – признаётся Сади, косясь в сторону кинжала.

Каждая клеточка её тела старается отстраниться от Асмодея, но он переводит пальцы с её щеки на шею и крепко держит.

– Чьё? – спрашивает он.

Сади сглатывает порцию страха и, разлепив губы, шепчет:

– Мужа.

– Герхарда?

– Да. Да, его.

Асмодей кивает, лёгкая улыбка касается его губ.

– Говорят, он не может покидать стен города, в котором живёт. По крайней мере, его никто оттуда не может выманить. Так зачем он дал тебе перо? Он спасти тебя не в силах. Да и не нужно ему это, ведь он отправил свою жену на верную смерть.

– Он может выйти из города…

– Неужели? – спрашивает Асмодей поворачивая кинжал в огне, словно пытаясь раскалить его ещё сильнее. – Знаешь, как я узнал о том, кто ты такая?

– Нет.

– Твой муж, будучи ангелом во плоти, разрубил своего подданного и закопал его останки в трёх разных ямах на территории своего города. Если быть точнее, то на самой границе Пласо, там, где никто не ходит, на границе леса и его владений. Когда Кристофер забрал тебя, мои демоны отправились по вашему следу. Пришли к Герхарду и, будучи порядочными, попросили его отдать Кристофера. Герхард отказался, но попросил их ожидать. И они ждали, но только Кристофера так и не увидели. Мои подданные знают мой нрав лучше, чем я сам. Они поняли, что с пустыми руками, без тебя или Кристофера, им в Дорт Норте не рады. Они продолжили ждать и увидели, как ночью Герхард ходит по краю своих владений и смотрит на землю. Они пробрались на территорию и выкопали останки. Собрали их, все, кроме крыльев, и ожившего ангела, обещающего невообразимые миру сведения, привели ко мне. И он рассказал всё. Его даже пытать не пришлось. Он ненавидит своего господина за предательство и расчленение. Ангел рассказал, кто ты, о проклятье Герхарда. И так я узнал. Ты – Потомок. Твой муж – пленник своих земель.

Сади нечего сказать. Асмодей действительно всё знает.

– Я знаю, когда ты врёшь. Но удивлён, что ты самостоятельно пошла на казнь.

– Почему на казнь? – напряженно спрашивает Сади.

– А как ты думаешь открывается разлом? Если его закрыли только благодаря жертвенности, то и открываться он должен соответственно.

Сади не сводит взгляда с Асмодея, а про себя зовёт Кристофера. Она мысленно кричит, вопит и молит его о спасении. Где бы он не был, он должен помочь ей. В этой войне ей не победить. Если она будет одна.

Впервые Сади хочет видеть кого-то рядом, встать за спину и спрятаться за ней, словно ребёнок.

– Так чьё перо? – снова спрашивает Асмодей.

– Мужа.

Сади не хочет говорить имя Кристофера, ведь у Асмодея с ним свои счёты, а так он будет готов к его появлению. Если он вообще появится.

Асмодей кивает и переводит взгляд на кинжал.

– Будем считать, что я тебе верю, но рану всё же нужно прижечь.

Услышав это, Сади дёргается, но раскалённое лезвие уже вжимается в щёку. Крик Потомка разлетается над лесом, птицы срываются с деревьев и взмывают ввысь. Запах горящей плоти разносится на ветру, а слёзы орошают щёки девушки. Когда Асмодей опускает её, она мешком валится на траву и громко плачет. Руки так и тянутся, чтобы усмирить боль в щеке, но Сади не касается раны.

Асмодей приказывает двоим, что безмолвно стояли за его спиной:

– Свяжите ей руки, воды и еды не давать.