Проклятие терний (ЛП)

— Ха! — выплёвывает призрак, довольно кружа в воздухе. — А как же Рук, твой друг-предатель? Которого твоя ненавистная истинная убила, чтобы защитить тебя на Испытаниях? Или стражник-фейри, пытавшийся убить юную человечку, чтобы добраться до твоей милой суженой? Или как насчёт Рихгана?

Я и глазом не успеваю моргнуть, как поток света срывается с ладони Рева, ударяя призрака. Тот вскрикивает от боли, когда свет прижимает его к земле. Дым, из которого состоит его призрачное тело, бьётся в конвульсиях.

— Рев! — окликаю я, но он меня не слышит. Он не замечает ничего, ослеплённый своей яростью.

Я создаю теневую стену между ними, отсекая обжигающий луч света. Рев никак не отреагирует — он уже достаточно обозначил свою позицию.

— Не смей говорить о моём брате.

Рев хватает свой рюкзак и уходит в сторону долины, переполненной призраками.

Кейлин

Призрак стонет.

— Какого милого любовничка ты себе нашла.

— Мы не любовники. И я его не находила, это магия нас связала.

Горький смешок от призрака.

— Если бы ты могла разорвать связь, сделала бы это?

Я вздрагиваю, чувствуя, как внутренности закручиваются в узел.

— Что ты такое говоришь?

— Вот уж вряд ли.

Такое вообще возможно? Даже если и да, то зачем мне это? Чтобы защитить себя от боли? Нет, спасибо, я уже вполне сроднилась с этой болью.

— То, что магия показывает своё предпочтение, не означает, что твой выбор не имеет значения. Ты не обязана любить своего истинного.

Я прикусываю губу изнутри, запихивая свои вещи в рюкзак, и притаптываю остатки костра.

— Чистое самоубийство бросаться туда вот так, — комментирует действия Рева призрак.

Я вздыхаю и медленно спускаюсь по холму к открытому пространству.

— Ну не разверзнется же земля.

— Нет. Но это всё равно опасно.

Силуэт Рева маячит впереди. Пока он в поле моего зрения, меня всё устраивает. Никакие холмы, валуны и деревья не мешают мне видеть всё на расстоянии нескольких миль.

Слабый свет солнечных лучей только начинает освещать небо, а в долине уже значительно меньше местных обитателей. Несколько призраков прижимаются к деревьям, растущим на краю долину, ещё парочка блуждает в тени гор, но ни одного поблизости. Тем не менее я притягиваю к себе тени, чтобы стать менее заметной.

— Вооот, умница, — хвалит призрак. — В отличие от этого идиота.

Я закатываю глаза и возобновляю шаг, приглядывая за движущимися тенями вдалеке. Они танцуют в каждом тёмном уголке этого места.

Мне безумно хочется догнать Рева, но понимаю, что не стоит. Ему нужно немного личного пространства, да и мне тоже не помешает. Честно признаться, находиться рядом с ним мне нелегко. Когда я смотрю ему в глаза, вижу в них ненависть, на которую у него есть причины, и понимаю, что не смогу изменить его отношение ко мне… Это разбивает мне сердце.

Поэтому я держусь на расстоянии и просто наблюдаю. Если ему понадобится помощь — вмешаюсь. Если нет — пусть и дальше увязает в своих заблуждениях.

Рев уже прошёл половину пути до горного хребта, как вдруг что-то огромное приходит в движение впереди — в ста метрах в стороне от нас, но всё же достаточно близко, чтобы моё сердце нервно сжалось.

— Вот чёрт, — ругается призрак.

Я останавливаюсь и на секунду забываю, как дышать. Рычащий зверь размером втрое больше медведя, но примерно с теми же повадками, бросается вперёд.

Прямо на Рева.

Рев

Округлившимися глазами я смотрю, как огромный зверь с рёвом несётся прямо на меня.

Долина была такой широкой, открытой и пустынной, что я посчитал… Чёрт. Очевидно, я посчитал неправильно.

Десятиметровый медведь из костей и гниющей плоти бежит на меня. Я один посреди долины, где нет ничего похожего на укрытие.

Вытаскиваю обсидиановый меч из ножен, крепко держа его в одной руке и железный кинжал — в другой. Ставлю ноги шире, принимая защитную стойку. Моя светлая магия привлечёт много внимания, а на этой открытой местности, по краям которой жмутся призраки, привлекать внимание точно не стоит.

Сражаться нужно без магии.

Я как-то говорил, что предпочту сложного противника лицом к лицу, чем слабых тварей, подбирающихся исподтишка.

Так вот, я правда так думаю.

И когда медведь приближается ко мне с жутким оскалом и сочащейся зелёной слизью, я ухожу в сторону и делаю выпад одним быстрым ловким движением. Зверь взвывает — скорее от злости, чем от боли, — и разворачивается ко мне быстрее, чем я ожидал. Его коготь рассекает моё бедро, разрывая кожу.

Я выпрямляюсь, не обращая внимания на ноющую боль в ноге и кровь, просачивающуюся через ткань штанов. Потом будет время исцелиться.

Чудовищный медведь останавливается в трёх метрах от меня, тяжело дыша и фыркая. Но не шевелится. Только смотрит на меня двумя чёрными дырами, где, по идее, должны были быть глаза.

Он приподнимает подбородок, куски окровавленной плоти свисают отвратительнейшим образом. Я сдерживаю рвотный позыв и бросаюсь на монстра. Тот несётся навстречу, его рёв эхом разносится по полю, отражаясь от гор вдалеке.