Проклятие сумерек

Незнакомец попытался встать, но покачнулся и плюхнулся обратно. Гайфье сказал:

– Да сидите вы! Кто вас гонит? Еще очень рано. Мне тоже не спится.

– Мне как раз прекрасно спалось, – возразил он, – пока что-то не попало мне в нос.

Гайфье повертел в пальцах травинку и выбросил ее.

– Ну, раз уж так случилось, что оба мы не спим, – примирительным тоном произнес сын Талиессина, – может быть, поболтаем? Расскажите мне, кто вы такой и для чего сюда залезли. А главное – как.

Незнакомец снова провел ладонью по лицу, словно освобождаясь от паутины сна, и сильно почесал нос. Проворчал:

– Меня зовут Ренье. А вы, должно быть, брат правящей королевы.

– Да, – подтвердил Гайфье. – Таков мой титул. Я брат.

– Вас легко узнать, – проговорил Ренье, отчаянно зевая. – Вы очень похожи на отца.

– Вы хорошо знаете моего отца? – спросил Гайфье.

– Кто может утверждать, будто хорошо знает Талиессина? – был ответ. – Полагаю, такое попросту невозможно.

Мальчик согласно кивнул. И вернулся к своему первому вопросу:

– Как же вы сюда попали? Я по наивности считал, что наш сад надежно отгорожен от внешнего мира.

– Так и есть, – успокоил его Ренье. – Имеется одна-единственная лазейка. О ней никто не знает. Даже я о ней забыл. Видимо, вспомнил бессознательно, исключительно вследствие экзальтированного состояния. – Он широко зевнул. – Много лет назад эту лазейку отыскала одна моя хорошая приятельница. Она обладала забавным свойством – проходила там, где не было прохода. Попросту не замечала препятствий… и оказывалась там, где ей быть, собственно, не следовало. Вот так мы с ней и познакомились.

Гайфье посматривал на рассказчика искоса. Он видел, что тот недоговаривает. Пытается представить нечто важное как нечто малосущественное.

И продолжил расспросы:

– Как ее звали?

– Не помню, – тотчас ответил Ренье.

Этот быстрый ответ окончательно убедил мальчика в том, что его новый знакомец смущен. Скорее всего, Ренье проговорился потому, что был спросонок – да еще в «экзальтированном состоянии» – и теперь не знает, как выпутаться.

– Простая девушка. Белошвейка, – продолжал Ренье, отводя взгляд. – Очень хорошенькая. Вечно попадала в дурацкие истории, так что мне приходилось ее вытаскивать из бед.

– Она была вашей любовницей? – настаивал мальчик.

– Ну, зачем же сразу – «любовницей»? – возразил Ренье. – Вовсе нет. Я всегда умел дружить с женщинами. Просто дружить, без всяких задних мыслей, уж вы мне поверьте. Я умею это сейчас, умел и тогда, когда был моложе и значительно привлекательнее.

Гайфье долго молчал, созерцая просыпающийся сад, а потом выговорил, сам не зная почему:

– Эйле.

Сидящий рядом человек вздрогнул.

– Что с вами? – удивился мальчик.

– Ничего.

– Но вы вздрогнули.

– Вам показалось, – упрямо сказал Ренье.

Гайфье вскочил.

– Послушайте, я прикажу стражникам схватить вас и выпроводить вон с позором. А я еще вдобавок скажу, что подозреваю вас в чем-нибудь дурном. Вроде покушения на мою жизнь.

– А, – протянул Ренье, разваливаясь в траве. – Ну и зовите своих стражников, пожалуйста. Мне все равно.

– Вы знали Эйле, – сказал Гайфье.

– Может, и знал, – сдался тот.

– Какая она была?

– Мы вступаем на опасный путь, – предупредил Ренье.

– Какой путь?

– Путь правды. Есть вещи, которым лучше оставаться скрытыми. Знаете, как собака, которую предпочтительней держать на цепи. Сорвется – заест насмерть всех, до кого доберется, начиная с хозяев.

– Я согласен, – объявил Гайфье. – Пусть меня заест эта псина.

– Нет, – сказал Ренье.

– Эйле была моей матерью, – обронил мальчик.

И с удовольствием увидел, как Ренье вцепился себе в волосы и простонал:

– Это я успел наболтать? Во сне? Или спросонок, сдуру?

– Нет, – успокоил его мальчик. – Это сказала вчера моя нянька, Горэм. Со злости. Чтобы досадить Эскиве.

– И где теперь старая карга? – скрипнул зубами Ренье.

– На что вам она?

– Свернуть ее морщинистую шею.

– Эскива выгнала ее.

– Да здравствует королева! – сказал Ренье. И, помолчав, спросил почти сердито: – Что вы хотите узнать об Эйле?

– Какой она была?

– Я ведь только что говорил. Очень хорошенькая. Ходила сквозь стены, попадала в неприятности. А потом, когда в нелепой уличной драке вашего отца хотели ударить ножом, закрыла его собой – и умерла вместо него. Вот и вся ее коротенькая история. Талиессин очень любил ее.

– А Уиду? – спросил мальчик немного ревниво.

– Уида – это страсть. Эйле – нежность. Любовь земная и небесная…

– Как в проклятии сумерек, – пробормотал Гайфье. – Луна, что светит эльфам, и луна, что светит людям.

Последнюю фразу его новый знакомец не понял, но уточнять и переспрашивать не стал.

– Вы не могли бы мне помочь? Мне нужно хотя бы отчасти привести себя в порядок, – вместо этого попросил он. – В конце концов, вы меня нашли, разбудили и, угрожая расправой, заставили отвечать на вопросы. Вы должны ощущать ответственность за мою судьбу.

Гайфье сказал:

– Давайте уточним события. Вчера вы напились, как свинья, а сюда забрались в бессознательном состоянии, чтобы отоспаться… Да?

– Да, – признался Ренье.

– Понятно. – Мальчик фыркнул. – Я утащу для вас кувшин вина с кухни. После этого – уходите.