Проклятие сумерек

– Усы? – Гайфье на миг задумался. – Это полностью меняет дело. А вы, дорогой Пиндар? Сколько душ на вашей совести?

– На моей совести нет душ, – сказал Пиндар. – И покончим на этом.

– Как угодно, – вздохнул Гайфье. – Жаль, такой интересный разговор завязался. Как раз в предвкушении встречи с призраком…

Он гикнул и погнал коня галопом. Оба его спутника помчались за ним.

* * *

– Вы что-нибудь слышите? – прошептал Пиндар, приподнимая голову с подушки. Свежая солома, которой был набит тюфяк, зашелестела, и этот звук, уютный и домашний, странно контрастировал с тревогой, дрожавшей в голосе говорившего.

– Что? – сонно спросил Гайфье.

Но Ренье, приученный братом различать малейшие оттенки в звучании музыкальных инструментов и человеческих голосов, мгновенно уловил: мальчик вовсе не спит. Он не спал все это время – ждал и наконец дождался.

Ренье пошевелился в постели, устраиваясь так, чтобы удобнее было видеть брата королевы.

– Вот! – громким шепотом сказал Пиндар. – Сейчас!

На сей раз все трое услышали, как в закрытые ставни что-то тихо постукивает.

Все трое прибыли в таверну «Сердце и гвоздь» перед самым закатом, и Гайфье тотчас отправился договариваться с хозяином о том, чтобы путникам – всем троим – сдали «проклятую» комнату.

Хозяин отнекивался, ссылался на несчастья, постигшие почтенного Маргофрона.

– Клянусь вам, луны еще не вышли из неблагоприятной фазы, так что ночевать в той комнате будет попросту опасно!

Он прижимал к груди руки, кланялся, обещал даже не брать с постояльцев платы и угостить их за свой счет обильным ужином, если только они откажутся от своей сумасбродной затеи.

– Да я бы с радостью, – заговорил Пиндар, с отчаянной надеждой косясь на Гайфье, – но наш молодой друг настаивает на том, что мы обязаны пережить приключение…

Хозяин живо повернулся к Пиндару:

– В таком случае отговорите его. Вы старше – вы должны иметь на него влияние. То, что происходит в этой комнате такими ночами, как нынешняя, – не для юноши. Взрослые мужчины – и те бегут без оглядки. У меня ночевал один почтенный галантерейщик по имени Маргофрон, он ехал к королевскому двору и очень спешил. Я не все вам рассказал! Он вышел из комнаты наутро совершенно седой и одряхлевший, как будто за одну ночь для него прошло лет сорок. Клянусь, я не преувеличиваю!

Ренье переглянулся со своим молодым приятелем, и впервые за последние дни Гайфье улыбнулся ему вполне искренне. По крайней мере в том, что касалось Маргофрона, они были заодно.

Пиндар взволнованно замахал руками, однако Гайфье разом пресек все разговоры.

– Здесь распоряжаюсь я, а я желаю снять ту самую комнату и посмотреть, каково это: постареть на сорок лет за одну ночь! Кстати, если вы сказали сейчас неправду, милейший… – Тут он угрожающе уставился в лицо хозяину.

Тот, человек бывалый, изобразил искренний ужас:

– Может быть, я немного и приврал, но исключительно для вашей пользы.

– Для нашей пользы будет постелить в той комнате три постели, оставить нам хорошую лампу, заправленную маслом, и показать, как закрываются ставни, – распорядился Гайфье.

И вот они лежат в темноте, лампа – под рукой у мальчика, страшно довольного своей затеей, а некто – или НЕЧТО – тихонько, но настойчиво постукивает в закрытые ставни.

Это продолжалось какое-то время; наконец, когда отпали все сомнения в том, что звук попросту почудился перепуганному Пиндару, Гайфье отбросил покрывало.

– По-моему, стоит посмотреть, что там такое, – объявил он, решительно направляясь к окну.

Ренье с интересом наблюдал за мальчиком. Тот не проявлял ни малейшего страха. То ли не верил в призрака, то ли знал об этом призраке куда больше, чем показывал.

Но когда Гайфье распахнул ставни, даже беспечного циника пробрала дрожь: прямо в окно из ночной темноты смотрело бледное лицо, охваченное слабым сиянием. Отдаленно оно напоминало двухцветное лицо Чильбарроэса, поскольку желтая луна озаряла одну его щеку, а голубая – другую.

Вместе с широкими лунными лучами в комнату вошла ночная прохлада. Ренье втянул ноздрями благоуханный воздух.

И тут мальчик нараспев обратился к призраку с вопросом:

– Кто ты?

По мнению Пиндара, делать этого никак не следовало. Поэт тихо всхлипнул и натянул одеяло себе на голову. К удивлению Ренье, призрак охотно отозвался:

– Я – беспокойный дух этой таверны…

Голос звучал гулко, как будто некто говорил в пустой кувшин.

– Для чего ты здесь? – снова спросил мальчик.

– Я знаю истину-у, – пропел дух сдавленно.

Гайфье обернулся к обоим своим спутникам:

– Зажгите лампу. Господин Пиндар, я вас прошу зажечь лампу!

– Не надо, – протянул дух, – иначе я исчезну…

– Ладно, не надо лампы, – согласился Гайфье. – Так ты утверждаешь, будто тебе известна истина?

– Да…

И призрак тяжело вздохнул.

Всякий страх прошел у Ренье. Он достаточно времени провел с дядюшкой Адобекком и знал толк в розыгрышах. Тот, кто создавал «призрака», явно работал наспех, но все, что можно было извлечь из имеющихся под рукой простеньких эффектов, было использовано превосходно.