Проклятие Шалиона

– Как стрекозу, насквозь, от живота до спины, – кивнул Кэсерил. – Зато по мечу наружу выбрались демон с Дондо. Так что шкуру мне ди Джиронал попортил не зря. К тому же Дочь спасла меня от смерти.

Умегат улыбнулся и проговорил:

– Стало быть, легко отделались.

– Самым чудесным образом.

Умегат склонился к Кэсерилу и глянул ему в глаза.

– Вижу, у вас были интересные встречи. На самом высоком уровне. По вам заметно, – сказал он.

– А к вам что, вернулось внутреннее зрение? – спросил Кэсерил.

– Да нет! Просто не заметить этого было бы трудно.

Он был прав. По самому Умегату это было видно тоже. Если человека тронет рука Бога и он при этом не сойдет с ума, то в результате он приобретает некую рационально необъяснимую внутреннюю гармонию, основанную на особой сосредоточенности и самоуглубленности.

– Вы ведь тоже видели своего Бога, – проговорил Кэсерил, и это был не вопрос.

– Пару раз, – признался Умегат.

– И сколько вам потребовалось, чтобы восстановиться?

– Точно не могу сказать, – ответил рокнариец и, задумчиво посмотрев на Кэсерила, спросил: – Скажите мне, если сможете, что вы видели?

В вопросе Умегата прозвучал отнюдь не холодный интерес профессионального теолога. Кэсерил увидел это по тому, как мелькнул во взоре рокнарийца неутоленный голод по общению с Богом. Я что, тоже так выгляжу, когда говорю о Ней? Неудивительно, что люди смотрят на меня странно.

Кэсерил рассказал всю свою историю – с момента спешного отъезда из Кардегосса. Появился чай. Чашки были выпиты, и снова наполнены, и выпиты вновь, и только тогда Кэсерил закончил свой рассказ. Дарис все это время стоял у двери и слушал. Кэсерил был полностью уверен в надежности бывшего грума. Когда он подошел к описанию того, что увидел в те мгновения, когда Госпожа Весны перенесла его в иной мир, слова начали ему отказывать. Умегат же, не отрываясь и полуоткрыв рот, слушал.

– Это могла бы выразить поэзия, – покачал головой Кэсерил. – Мне нужны слова, которые означают больше, чем они обычно означают. Слова не только максимальной высоты и глубины, ширины и веса, но также слова, у которых было бы измерение, которого мы даже представить не можем.

– После своего первого… опыта я пытался выразить образ Бога музыкой. Но, увы, у меня нет музыкального дара.

Кэсерил кивнул и осторожно спросил:

– Есть ли что-нибудь, что я могу для вас – для обоих – сделать? Изелль вчера назначила меня канцлером Шалиона, поэтому, думаю, теперь я многое могу.

Умегат вскинул брови и, не вставая, отвесил в сторону Кэсерила поздравительный поклон.

– Молодая королева сделала хороший выбор, – сказал он.

– А я вот думаю, сколько же придется разгребать после прежнего канцлера! Он оставил непростое наследство.

Умегат понимающе улыбнулся.

– Ничего не попишешь, – сказал он. – Что же до наших дел, то Храм хорошо заботится о своих бывших святых, и у нас всего в достатке. Мне нравятся эти комнаты, этот город, этот весенний воздух, нравится моя компания. Надеюсь, Бог даст мне еще парочку заданий, прежде чем призвать к себе. И лучше, если они не будут связаны с животными или королями.

Кэсерил сочувственно кивнул и сказал:

– Вы ведь хорошо знали Орико. Наверное, не хуже, чем Сара.

– Я виделся с ним почти ежедневно в течение шести лет. Он говорил со мной предельно откровенно, особенно ближе к концу. Надеюсь, в этих разговорах он находил утешение.

Кэсерил, поколебавшись пару мгновений, предположил:

– Не знаю, насколько я прав, но мне кажется, он был чем-то вроде героя.

Умегат согласно кивнул:

– Мне тоже так кажется. Правда, особого героя – героя, который сознательно становится жертвой.

Он вздохнул и сказал:

– И все-таки это грех – горевать по поводу того, что отравляет нашу благодарность Богам за их благодеяния.

Безъязыкий грум встал со своего места, чтобы забрать и унести чайные приборы.

– Спасибо, Дарис, – сказал Умегат и похлопал по руке, которая тронула его плечо. Дарис взял чашки, тарелки и вышел вон.

Кэсерил с любопытством посмотрел ему вслед.

– Давно вы его знаете? – спросил он Умегата.

– Больше двадцати лет.

– Тогда он был не просто вашим помощником в зверинце, – предположил Кэсерил и, понизив голос, спросил: – И он тогда был… подвергнут пыткам?

– Нет. Позже.

– Вот как?

Умегат улыбнулся.

– Не смотрите так мрачно, лорд Кэсерил, – сказал он. – Все становится гораздо лучше, чем было. То – вчера, а это – сегодня. Я спрошу его позволения и как-нибудь расскажу вам его историю.

– Его доверие сделает мне честь.

– Все хорошо, – и если это не так, то, по крайней мере, каждый день делает нас ближе к нашему Богу.

– Я это заметил. У меня были проблемы с ощущением времени в первые дни после того, как я встретил Госпожу. Восприятие времени и пространства сильно изменилось, стало совсем иным.

Раздался легкий стук во входную дверь. Дарис пошел открыть и через пару мгновений ввел молодую девушку-служку в белых одеждах, которая в руках держала книгу.

– Ага! – просиял Умегат. – А вот и моя чтица. Поклонитесь-ка лорду канцлеру, моя милая!

И объяснил: