Проклятие с шипами

Арчибальд тяжело вздохнул и, запрокинув голову, прижался затылком к подушке, ненадолго прикрывая глаза. Эту тему обсуждать не хотелось уже ему.

– Слушай, Хилхэнд, я ведь уже все объяснил и даже не один раз. Эта ненависть… это моя привычка, дурная, да, плохая, глупая привычка, но я не хочу избавляться от нее! Эта ненависть – часть меня, я привык к ней, я не могу иначе, не могу по-другому относиться к нему! Радуйся уже тому, что больше я не попытаюсь оборвать жизнь этого тирваса.

Кевин нахмурился, замирая. Последние слова собеседника, самое последнее слово, произнесенное им, всколыхнули в памяти доктора воспоминания, смутные, неуверенные воспоминания о рассказах Арчибальда, о его признаниях, связанных с человеком по имени Доминик и с его ненавистью к этому человеку. Воспоминания о существах, называемых тирвасами, о созданиях, которые одной каплей своей крови когда-то были способны излечить от чумы целую империю…

Он поднял руку и, куснув себя за ноготь на большом пальце, медленно вновь обратил взгляд к ожидающему его ответа собеседнику. Тот, видя, что приятель о чем-то размышляет, не торопил его, лишь молча наблюдал, пытаясь понять, предугадать ответ.

– Тирваса… – Кевин опустил руку и, склонив голову набок, внимательнее вгляделся в друга, – Слушай… ты рассказывал мне о нем, я помню… Его кровь и в самом деле работает как антидот к ядам?

– Я проверял на себе, – Арчибальд легко отвел одну руку в сторону, – Я ведь рассказывал, через что мне пришлось пройти, говорил, как пришлось близко познакомиться с одной ядовитой тварью1*… Конте спас меня. Поэтому я теперь не могу позволить себе убить его, и поэтому ненавижу его еще больше.

– Да-да, – врач досадливо махнул рукой, не желая вновь углубляться в дебри ненависти своего пациента к, в общем-то, достаточно хорошему, что явствовало из его же рассказов, человеку, – Я к чему это… Тот человек, о котором я беспокоюсь… Он ведь отравлен, Арчи, – он нахмурился; лицо его посерьезнело, – И мы не можем понять, что это за яд, не можем никак нивелировать его действие! Я подумал – если бы ты мог побеседовать с Домиником, попросить его помочь…

– Я?? – Молле от неожиданности так дернулся на кровати, что не сдержал болезненного шипения: прооперированная нога на такое действие прореагировала весьма нервно, – Ты что, шутишь, что ли, друг? Мне просить Доминика Конте о помощи – да это же… это…

– Но ты же его знаешь! – Хилхэнд, хмурясь, всплеснул руками, – Кому как не тебе…

– Я его не знаю, а ненавижу – это разные вещи, – Арчибальд, морщась, потер противно ноющую ногу, – Нет, этот вариант отпадает однозначно – я не могу просить о помощи его! Кевин, честное слово, не будь ты моим другом…

– Ты бы пристрелил меня прямо сейчас, не задумываясь, – молодой человек бесстрашно отмахнулся и, тяжело вздохнув, немного понурился. В том, с кем беседует, отчет он себе отдавал вполне – в конечном итоге, скрывать свое прошлое мужчина и не пытался, – однако, по какой-то не вполне объяснимой причине питал твердую уверенность, что уж кому-кому, а ему беглый преступник вреда не причинит. Что он убьет кого угодно, но только не его… Хм. Должно быть, именно такую уверенность всегда питал Гилберт по отношению к Шону – все-таки последний был ничуть не менее опасен, чем Молле, но Диксон его никогда не боялся. Впрочем, сейчас речь не об этом.

– Альфа… – он впервые, наверное, за все время знакомства обратился к собеседнику именем, какое тот сам присвоил себе, и каким любил называться, – Я же не прошу тебя просить его о помощи тебе. Попроси, чтобы он помог мне, чтобы он помог этому человеку – ты говорил, что Доминик Конте человек хороший, может быть, он не откажет?

– Да он-то, конечно, не откажет… – Арчибальд недовольно почесал шею. Слышать излюбленное прозвище из уст друга ему было лестно.

– Вообще, знаешь… – он быстро облизал губы, – Дай мне для начала окончательно выздороветь, хорошо? Если твой несчастный умирающий не отдаст концы до этого момента… посмотрим, что я смогу сделать.

***

Ему опять приснился этот сон.

Мужчина глубоко вздохнул и, подняв голову со стола, провел ладонью по лицу, заставляя себя проснуться. Третий раз за неделю он засыпает на работе, и третий раз за неделю видит этот странный сон… Интересно, с чем это связано?

Он окинул взглядом стол, на котором только что так мирно спал, стопку документов, ставших ему неплохой подушкой… Хм. Счета, финансовые договоры, какие-то заявления от сотрудников, расчеты по депозитам – вроде бы ничего особенного, все вполне обыденно и тривиально, никаких намеков на те странности, что ему снились.

Он зевнул и, прикрыв глаза, попытался вспомнить сон с максимальными подробностями. Красивая пещера, звенящие ручьи, голубоватая, светящаяся в полумраке мистическим светом вода… Вроде бы тоже ничего особенного, не считая одной маленькой детальки – капель крови, непрестанно падающих в эту воду откуда-то сверху, не с потолка пещеры, а откуда-то из необозримого небытия. Что это должно значить? Да и вообще, есть ли смысл придавать этому значение?