Проклятие оборотней

– Ещё совсем рано, – сказал Лайнус. – Если мы поднажмём и проберёмся домой незаметно, родители не узнают, что ночью нас не было.

Мамина машина стояла возле дома. Уилл подумал: а вдруг мама всю ночь не спала и волновалась? Если да – ему крышка. Она его убьёт.

Дорогой читатель, опасения Уилла не беспочвенны. Хотя, конечно, его мамой будет двигать не злоба, а любовь. Я слышал, что родители сильно огорчаются, когда дети пропадают. Мне это трудно понять. Наверное, потому, что мои родители постарались избавиться от меня, как только я родился.

Поэтому Уилл очень осторожно ступил на крыльцо, подкрался к двери и медленно её отворил… и тут она скрипнула. Громко. Уилл в панике вбежал в прихожую, взлетел по лестнице, промчался мимо закрытой двери в мамину спальню и нырнул к себе.

В обычное время Фиц был бы рад его видеть. Но псу не понравилось, что Уилл стал оборотнем: он вскочил и залаял.

Уилл залаял в ответ.

Фиц растерянно попятился. Уилл опомнился и, зажав себе пасть, спрятался под одеяло.

– Ты проснулся, сынок? – спросила мама, заглядывая в комнату.

– Да… только что, – ответил тот из-под одеяла.

– Я вчера рано заснула. Даже не слышала, как ты вернулся из гостей. Гильермо, а почему ты прячешься?

– Мне… холодно, – выдавил Уилл. Он не хотел, чтобы мама его видела. Он весь оброс шерстью. Даже лежащее на городе проклятие не смогло бы это скрыть… наверное.

Уилл был в отчаянии. Что сделает мама, когда увидит, что сын стал оборотнем? Сойдёт с ума? Посадит его под замок? Запрёт в железную клетку, которую поднимут на верхушку башни во время грозы?

Между прочим, так поступил со мной мой отец. Впрочем, неважно.

– Ну-ка покажись, – потребовала мисс Васкес.

– Ты меня каждый день видишь, – буркнул Уилл.

– Гильермо, por favor[3].

– Не могу!

– Уилл, ты знаешь, что я не люблю секретов. Убери одеяло, я хочу на тебя посмотреть. Сейчас же!

Дражайший читатель, ты, несомненно, знаешь, что у всех детей есть секреты от родителей. Я, скромный автор, не стану ни рекомендовать, ни осуждать эту тактику. Более того, вынужденно признаю её необходимость. Однако позволь поделиться с тобой мудрым изречением. Один буддийский монах в Бангладеше некогда сказал мне, что нельзя скрыть три вещи: солнце, луну и правду. Иными словами, правда всегда становится явной.

Поэтому Уилл решил не оттягивать неизбежное. Он сделал глубокий вдох и откинул одеяло. Мама вскинула бровь:

– Ну? И стоило упрямиться?

– Ты… ничего необычного не видишь? – удивился Уилл.

К счастью для него, городское проклятие сработало. Оно никому не позволяло видеть волшебное и чудовищное, кроме самих чудовищ и волшебных существ. Поэтому, взглянув на Уилла, мисс Васкес увидела лишь своего сына, а вовсе не покрытого шерстью (и, возможно, с блохами) волчонка.

Она прищурилась:

– А что? У тебя прыщи?

– Фу, мам. Перестань, – и Уилл снова натянул одеяло.

Мисс Васкес потрепала сына по голове:

– Меня вызвали на работу пораньше. Мне пора. Я помню, что сегодня суббота, но, пожалуйста, сначала сделай уроки, а потом иди гулять. Сосиски в холодильнике. Te amo siempre[4].

Уилл перевёл дух. Он был рад, что мама не увидела ничего странного. Когда внизу закрылась дверь, Уилл отбросил одеяло.

Фиц зарычал.

– Это же я, – сказал Уилл и осторожно протянул руку. – Это я. Да, я немного изменился, но это я. Честное слово.

Фиц медленно обошёл вокруг Уилла, продолжая принюхиваться. Сзади он обнюхивал хозяина особенно долго, пока Уилл его не отогнал:

– Видишь? Это я.

Фиц внимательно посмотрел на Уилла, и тот улыбнулся:

– Ну, мальчик.

Наконец пёс лизнул покрытое шерстью лицо хозяина. Но вместо того чтобы испытать облегчение, Уилл вдруг понял, что он… чудовище.

Он взял рацию.

– Эй, хоть один из вас не спит? – сказал он и выглянул в окно.

В окне дома напротив появилась Айви в пижаме с узором из футбольных мячей. Она поднесла рацию ко рту:

– Почему «один»? Я, между прочим, женского пола.

– Привет, – сказал Уилл и помахал рукой. – У вас всё хорошо?

– Ага. Родители ещё спали, когда мы вернулись.

– Отлично.

– Как ты там? Твоя мама заметила, что ты… ну… шерстяной?

– Нет. Спасибо городскому проклятию. Но мне страшно! – признался Уилл, глядя на свои руки.

Они стали лохматыми лапами, как у Фица, а ногти – длинными и острыми. Зубы тоже.

– Одно дело, когда добродушный оборотень преподаёт математику в школе. И совсем другое, когда тебя ночью чуть не сожрали волки! Я что, теперь навсегда таким останусь? Как мне расколдоваться? А вдруг я кого-нибудь укушу? Или начну выть на луну? Что я папе скажу?!

– Пусть купит тебе блошиный ошейник, – посоветовала Айви.

– Ха-ха. Айви, я серьёзно. Я оборотень. Жизнь меня к этому не готовила! Ух, жарко. Задыхаюсь!..

– Тихо, тихо, а то закатишь истерику. Подыши, успокойся и приходи, – сказала Айви. – Мы что-нибудь придумаем.

– Ладно, – кивнул Уилл. – Сейчас приду.

Он хотел по-быстрому сбегать в душ, но понял, что не знает, что лучше – мыло или шампунь. Решив, пусть хотя бы шерсть будет мягкой и шелковистой, Уилл, кроме шампуня, добавил ещё и кондиционер. Чтобы всё смыть, ушла масса времени.