Проклятие – миньон!

Финальное «леди» было даже не произнесено, а выдохнуто едва слышным шепотом мне на ухо. Гэбриел уже не сидел напротив, а склонялся надо мной, упираясь ладонями в подлокотники кресла. Да, ему мешал стол, наверное, именно от недостатка свободного места он прижался к моим коленям, сминая шелк платья.

– Я желаю узнать их все до одного.

Тут я осознала две вещи одновременно: пространства, чтоб нанести удар, мне не оставили, и женское тело слишком остро реагирует на мужскую близость. Это осознание мне не давало ровным счетом ничего. Некая холодная частичка меня, будто со стороны, отмечала дурацки участившееся дыхание и бессильную слабость. Тысяча! Мокрых! Фаханов!

– Наблюдая за вами некоторое время, драгоценнейший лорд ван Харт, – скучным голосом Мармадюка можно было усыплять нерадивых школяров, – я так и не смог решить, что именно вы делаете: пытаетесь залезть в ухо леди целиком или кого-нибудь оттуда достать?

– Леди попала в глаз соринка, – не разгибаясь сообщил Гэбриел, а затем шепотом добавил: – Я должен вас увидеть хотя бы еще раз.

Он прекрасно понимал, что Мармадюк его слышит. Лорд-шут закатил очи горе, но от комментариев воздержался. Я тоже молчала. В тишине раздался звук колокольчика, сменившийся шуршанием десятка шелковых юбок. В гостиную просачивались фрейлины. Леди Сорента заворковала, подхватив под руку ван Харта, под другую руку его подхватила леди Фиолетта. И его повели в спальню, как тельца на заклание. К чести лорда ван Харта, он не сопротивлялся, лишь в дверях обернулся, чтоб бросить на меня прощальный взор. Меня, между тем, тоже держали, правда не под руки, а за талию, Мармадюк преувеличенно тщательно искал соринку в моем глазу, прекрасно понимая, что Гэбриел его видит.

Как только дверь в опочивальню закрылась, лорд-шут повел меня к другой двери.

Я, конечно, могла выказать неудовольствие недавним представлением, но не видела в этом особого смысла. Все же и так понятно: два петуха сцепились за понравившуюся курочку, да и курочка – так, всего лишь повод, потому что цель – звание главного петуха. Уже через несколько часов курочка исчезнет, надев волшебный пояс, с ней исчезнет и повод, так что следующая петушиная схватка пройдет без ее, курочки, участия.

Поэтому я молча спустилась по белым ступеням парадного хода, позволила Мармадюку закутать себя в теплый плащ и села в двухместный портшез, ожидающий нас у крыльца. Лорд шут устроился напротив меня и дал знак носильщикам.

Наши с его шутейшеством колени соприкасались, но во мне это не вызывало ровным счетом никаких чувств.

– Что именно мы ищем в городе? – спросила я, утомившись молчанием.

– Человека, помеченного красной звездой.

– Это аллегория?

Он ответил в рифму, но крайне неприлично. Я возмущенно охнула. Как можно так выражаться при леди? Особенно после сцены ревности, которую он мне только что устроил?

Мармадюк откинулся на мягкую спинку:

– Эту, аллегорию, моя бесценная леди, наносят в таких местах…

Ах, я, кажется, поняла. Сейчас у нас время не для флирта или пикировок, а для дела. Его шутейшеству, судя по всему, неважно, кто сейчас сидит напротив него – мальчик, девочка или деревянный болванчик. К счастью, в отличие от болванчика, я могла говорить, помочь беседой в поиске решения.

– В каких местах? В тайных цирюльнях.

Шут улыбнулся:

– Тайные цирюльни! Надо же такое придумать. Я имел в виду места на теле.

Я смущенно потупилась, иногда лучше быть молчаливым болванчиком.

– Знаешь, сейчас я предпочел бы видеть перед собой не юную красавицу, а бойкого Шерези, с ним привычнее говорить о вещах серьезных.

– Граф остался в ваших покоях, мой лорд, в виде серебряного пояса, – пошуршала складками плаща, – поэтому забудьте свои предубеждения против женского рода и говорите.

– Изволь. В условия нашей задачи входит некая тайная организация, члены которой помечают свои тела красными звездами – гербами Ригеля Безумного, покушения на миньонов, смерть феи Богдены и покойный де Краон.

– Вы уверены, что все эти условия входят именно в одну задачу?

– Не уверен. Ты видишь в них связь?

В моей голове сейчас тасовалась огромная карточная колода, только вместо мечей и кубков там были обрывки сплетен и слухов. Я несколько дней провела в королевских покоях, в компании слуг и фрейлин, которые сплетнями и слухами жили.

– Тайная организация плюс покушения обычно равняется заговору?

– Браво. Еще?

Я задумчиво потерла переносицу:

– Фею мог убить только представитель золотой кости, – это я помнила, это мне сам Мармадюк говорил, – и, обнаружив труп де Краона, вы решили, что он мог бы быть тем самым?

– Аврора вызвала его отца в столицу, тот должен будет опознать тело или не опознать, и тогда…

– Покушения на миньонов как раз хорошо ложатся в этот пасьянс, – перебила я собеседника. – Некие члены тайной организации сеют панику при дворе, убивая фей и миньонов. У вас есть подозреваемый?

– Твой большой друг Гвидо, ныне, к сожалению, тоже покойный, который предпочел плену самоубийство. Именно в его паху мы обнаружили красную метку Ригеля.