Проклятие – миньон!

Мармадюк остался наедине со своей королевой уже после заката, фрейлины удалились, расчесав прекрасные волосы Авроры. Она лежала в постели, укрытая до подбородка одеялом, шут сел у нее в ногах:

– Браво, мое величество, кажется, это должно сработать. Кто бы мог подумать, что наш новый старый канцлер Адэр измыслит столь изящную авантюру.

– И к чему сейчас твой сарказм? – Королева говорила с закрытыми глазами, на лице ее величества лежала тканая маска, пропитанная лечебными травами и эликсирами фей, ее красота требовала постоянных усилий. – Ты меня проверяешь? Кому угодно понятно, что идея показать доманским послам полторы сотни фальшивых миньонов принадлежит вовсе не Адэру.

– Думаешь, это не его стиль? Думаешь, его кто-то надоумил?

– Будь у меня чуть больше сил, я надавала бы тебе тумаков, противный мальчишка. Да, это не его стиль, и да, я уверена, что старая собака не сумеет выучиться новым фокусам. И я боюсь этого твоего Гэбриела, потому что не понимаю, кто он и зачем делает то, что делает.

– Убить его для тебя или изгнать?

– Чтоб поднять восстание в Дювали в первом случае или отложить восстание во втором? Нет уж, я предпочту держать его поближе к себе.

– А зачем ты велела повесить «Изобилие» у входа в парадную залу?

– Хотела позлить этого паршивца, ненавижу, когда кто-то оказывается умнее меня. Теперь он будет думать, действительно ему мерещится Шерези во всех увиденных женщинах, или у Цветочка есть сестра-близнец.

– Он быстро обо всем догадается, Аврора.

– Нет, милый, не догадается, колдовство фей так не работает. Это не только трансформация, не только иллюзия, любому смотрящему на графа не может прийти в голову мысль, что он не мужчина, просто не может, а если придет, разум будет ее отвергать с ужасом или отвращением.

Шут закинул ногу на ногу, покачал остроносым башмаком:

– Пожалуй, ты права, я постоянно пытаюсь увидеть в юном миньоне женщину и постоянно терплю неудачу.

– Ну так пойди сейчас к «Изобилию» и удовлетвори свое любопытство.

– Так это точно она? – хохотнул Мармадюк.

– Гладкая, чуть смугловатая кожа, яркие вишневые глаза и такие же яркие волосы, точеные плечи, тяжелые груди…

Королева перечисляла монотонным страстным шепотом, на последнем слове сорвав с лица маску и прямо посмотрев на шута, расхохоталась:

– Ты попался, милый! Я знала! Никак не могла понять твоей эскапады с тиририйским желудем, а потом меня осенило – ты отравил Шерези, чтоб он, нет, она возненавидела тебя, чтоб избегала, чтоб у тебя не было ни единого шанса в нее влюбиться!

Подвижное лицо шута выразило потрясение:

– Леди Сорента не заметила под твоей подушкой любовного романчика? Главной фрейлине следует аккуратнее относиться к тому, что ее госпожа читает.

– Тили-тили-тесто! – проказливо пропела ее величество.

– Твои фантазии, моя милая…

– О, говори, говори, каждое твое слово будет воспринято мною жалкой попыткой оправдаться!

– Твой миньон, между прочим, стремился побеседовать с тобой наедине сразу после королевского совета.

– И почему его ко мне не привели?

– Потому что во дворце существует некий протокол, которому обязаны следовать все его обитатели, – противным голоском леди Соренты возвестил шут. – И нельзя просто так приблизиться к королеве Ардерской.

– Какая жалость, – протянула Аврора, – надеюсь, у моей Шерези не произошло ничего такого, что не могло бы подождать. Сейчас уже поздно, а утром, дорогой, вели привести Цветочка Шерези ко мне, пусть он поприсутствует во время утреннего туалета.

– А если главная фрейлина будет возражать?

– Скажи ей что-нибудь обидное, например, что нынешнее черное полнолуние не лучшим образом сказалось на ее добронравии, или что королева желает видеть утром молодые красивые лица.

– Можно сослаться в этом на тебя?

– Ни в коем случае. Именно мне придется утешать леди Соренту, когда противный лорд Мармадюк доведет ее до слез.

– Обычное дело, – в притворном сокрушении вздохнул шут, – один из нас должен разыграть плохиша, чтоб другой оставался добрейшей королевой.

Сразу после королевского совета Гэбриел ван Харт отправился в библиотеку. Был он тут завсегдатаем и, пользуясь некими своими личными возможностями, никогда не пользовался ни парадным входом, ни пропусками, для посещения библиотеки предназначенными.

– Как все прошло? – Лорд-библиотекарь отделился от конторки подобно бесплотному духу.

В холодном свете соляных светильников его классическая дювалийская внешность была особенно заметна – острые скулы, широко расставленные серые глаза с рыжеватыми бровями, прямой длинный нос.

– Ты ждал меня, ван Фриз? – Гэбриел подошел к конторке и выложил что-то на столешницу. – Все прошло подозрительно неплохо. Предложение моего достойного отца лорда ван Харта встретило одобрение королевского совета.

– А наш другой канцлер?

– Он тоже не был против. Это-то и подозрительно. Ван Хорн всегда отличался излишней порывистостью.

– О чем же говорит нам его поведение?