Проклятие иеремитов

Алексей надеялся поскорее добраться до Орифина и немного отдохнуть от утомительного путешествия. В городе наверняка найдётся постоялый двор. Хотелось сытно поесть и омыться. О бане следопыт думал всё чаще. Он вспоминал волшебную ночь, проведённую с Кайдлтхэ в зачумлённой столице, и мечтал вновь пережить те незабываемые мгновенья. Но д’айдрэ на сей счёт имела иное мнение, о чём полушутя дала знать великому герцогу. Поначалу отказ вызвал в нём если не обиду, то непонимание, но вскоре всё встало на свои места. Следопыт хорошо помнил о пристрастии серокожих к чистоте. И ложе любви моридорцы где попало не устраивали. А из пропахшего потом и покрытого пылью парня едва ли выйдет хороший любовник.

Солнце клонилось к горизонту, когда вдали на пологом холме показался Орифин. Кайдлтхэ вышла на тракт. Приграничный городок ничем примечательным среди других имперских поселений не выделялся. У крепостной стены без всякого порядка ютились деревянные домишки бедноты. Укрепления, построенные пару столетий назад, не могли сдержать наплыва безземельных крестьян, ремесленников, мелких торговцев и всяких искателей лучшей доли. Людской поток двигался в неизвестность, спасаясь от полного краха и разорения. Переселенцы пускали здесь корни, навсегда увязали в косности быта и едва сводили концы с концами. Не зная, куда податься и где искать счастье, они обзаводились семьями и обрекали детей влачить жалкое существование по примеру отцов и дедов. Чувствовалась в том какая-то гнетущая безысходность, невозможность разорвать порочный круг нищеты и бесправия. Алексей мысленно благодарил покойного Элидирга. Заботами Мастера он стал состоятельным человеком, избавленным от страха оказаться на грязной улице в лохмотьях, копаться в отбросах или выпрашивать милостыню на залитых помоями улицах.

Но люди по своей природе терпеливы и свыкаются со всяческими неудобствами, в том числе с бедностью и несвободой. В отличие от них великий герцог не мог вольно распоряжаться своей судьбой. И кто знает, вдруг завтра он позавидует босякам, радующимся чёрствой хлебной корке.

Почерневшие от времени и непогод кривобокие избушки, мрачные и озабоченные лица жителей, мусор и грязь, облезлые коты и худые собаки производили впечатление всеобщей усталости и беспросветной серости однообразного бытия. Всюду царил дух сиротливости и обречённости.

У городских ворот дремала немногочисленная стража. Появление двух необычных путников внесло хоть какое-то разнообразие в размеренный ход провинциальной жизни. Солдаты оживились и, явно наслаждаясь чувством собственной значимости, приказали всадникам остановиться и предъявить подорожные. Жалованные грамоты за подписью самого императора произвели на служивых благоприятное впечатление. Сразу стало ясно, Орифин оставался твердыней порядка и законности, конечно в понимании местных чинуш.

Кайдлтхэ и Алексей беспрепятственно попали за городские стены и сразу направились на рыночную площадь. Торжище давно опустело, лавочники закрывали заведения, немногочисленные приезжие разбрелись по постоялым дворам, а горожане сидели дома или коротали время в кабаках. Редкие прохожие одаривали путешественников недоверчивыми взглядами. Кайдлтхэ, как всегда, не обращала внимания на местных обывателей. Казалось, она вовсе не считает гойхэ за людей и относится к ним, как к надоедливым насекомым – терпит до поры, а если допекут, то без сожаления прихлопнет.

Кое-где продолжали суетиться людишки, разгружая повозки, снося тяжёлые мешки в лабаз. Серокожая приметила одного из носильщиков и бесцеремонно спросила:

– Эй, где здесь можно солью разжиться?

– Поздно пожаловали, светлая госпожа. – У бедняги с мешком на спине от натуги едва глаза на лоб не лезли. – Завтра приходите. Или хозяина кликните.

– Так зови хозяина! Где он?

– Да туточки. – Работяга кивнул в сторону лабаза и, кряхтя, медленно потащился в тёмные недра рубленого сарая.

Кайдлтхэ спешилась, отдала поводья Алексею и отправилась на поиски владельца. Внутри лавки царил полумрак. Мужики сваливали мешки у стены и возвращались за новой партией товара. Среди бочек, ящиков и прочего хлама стоял бородатый приказчик в потёртых одеждах и вносил в опись каждый мешок.

– Эй, человек! Где хозяин?

Алтынник отвлёкся, поднял глаза и удивлённо уставился на гостью. Вид вооружённой женщины произвёл в его душе лёгкое смятение. Но на своём веку он встречал всяких и быстро взял себя в руки.

– Желаете купить соли, светлая госпожа? – вкрадчиво спросил лавочник и поклонился.

– Желаю обговорить одно дело. Денежное.

– Не извольте беспокоиться. В сей же миг. Господин Корг! К вам посетительница. По торговой надобности.

В бревенчатой стене отворилась дверь, и на склад, охая и причитая, ввалился бородатый толстяк в суконном кафтане поверх домотканой одежды. Красномордый, с пробором посередине и прилизанными, смазанными гусиным жиром волосами, он так и лоснился. Его отвлекли от трапезы. Пухлые губы блестели, в бороде застряли хлебные крошки.

– Чего стряслось? – буркнул лавочник.