Проклятие иеремитов

– Мало, милый, наивный Аль. Теперь я могу без утайки на полную силу использовать магию. Раньше я шла на ощупь, прямо как слепой гойхэ, но теперь мои глаза открыты. Передо мной весь мир. Я вижу, чувствую… благодать природы, бесконечность космоса, скрытые токи и тайные силы. Я вздохнула в полную силу, сбросила тяжесть с души. Теперь нашим врагам несдобровать. Желания так и рвутся наружу. Поверь, я кое-что умею. Мне хочется жить, вдыхать ароматы трав, нежиться в лучах солнца, любоваться лазурными небесами, восходами и закатами, любить и… быть любимой. Меня переполняет странное чувство, будто бы я и впрямь родилась заново и делаю первые шаги в неведомый мир. Не грех и отметить радостное событие.

– Кай, теперь ты похожа на обыкновенную женщину-гойхэ, – в шутку сказал Алексей.

– Нет, на необыкновенную, – улыбнулась д’айдрэ и шагом двинулась на юг.

Ветер ласково коснулся щёк, иссушил слёзы радости. Кайдлтхэ мечтала о будущем. Алексей шёл рядом. В его душе вновь что-то шевельнулось. Опять он чувствовал, как бьётся сердце любимой, смотрел на мир её глазами. Разгадка двадцати тысяч лет совершенствования была где-то рядом. Казалось, вот-вот ему откроются тайны магии жителей Моридора и он познает невидимые связи, пронизывающие всё вокруг. Он ощущал дыхание земли, шёпот трав, слышал голоса птиц и диких зверей в соседнем лесу. Душа полнилась светом и радостью.

К полудню Кайдлтхэ совсем успокоилась. Первый шок прошёл, волна эмоций откатилась, и её место заняли покой и тихая радость. На время д’айдрэ позабыла об убийцах Элидирга и кознях купеческой гильдии. Этот день целиком принадлежал серокожей. Он стал наградой за тяготы изгнания, ардарский плен, за горечь предательств и разочарований.

Солнце клонилось к закату. Кайдлтхэ вышла на тракт. Ради счастливого избавления она решила нарушить неписаное правило не появляться в людных местах. Она не знала наверняка, какой политической силе принадлежит власть в здешнем краю. Плевать она хотела на возможные напасти. Едва бы нашлась сила, способная её остановить.

Пару раз путешественникам попадались возбуждённые и плохо вооружённые толпы каких-то оборванцев. Их вид не давал однозначного ответа, относились ли они к крестьянам, вставшим на защиту собственных закромов, или к восставшим городским босякам и попрошайкам. Едва ли они были разбойниками. Хотя в нынешнее время никто не мог в том поручиться. Раньше бандиты и душегубы хоронились в лесах, устраивали засады на запоздалых странников и скаредных торговцев, экономивших на охране. Но сейчас лиходеи не боялись ни властей, ни богов, вольно разгуливали по Тамарвалду, и далеко не каждый мог отличить грабителей от борцов за равенство и свободу.

Людишки вели себя шумно, потрясали топорами и дубьём. Некоторые грозили даже мечами. Многие из бродяг явно были навеселе, но при виде двух всадников утихали и только бросали злые колючие взгляды. Но никто не осмелился напасть и, только отойдя на почтительное расстояние, слали вслед непотребные ругательства. В ином случае Кайдлтхэ непременно наказала бы сквернословов, но сегодня мелкие пакости трусливой толпы не портили ей настроения.

Незадолго до заката у перекрёстка показался постоялый двор, с виду вполне добротный и основательный. Д’айдрэ намеренно хотела остановиться именно в гостином доме и не обращала внимания на деревеньки и хуторки. Здесь же, за каменными стенами, она намеревалась устроить маленький праздник, собираясь насладиться покоем и хотя бы на короткое время забыть о кровавом хаосе, охватившем Дэорум. Да и лошадям следовало дать отдых.

Трактир по своему устройству мало чем отличался от подобных заведений. Правда, в этот поздний час против обыкновения наплыва посетителей не наблюдалось, чему д’айдрэ явно обрадовалась. Всюду было тихо. В питейном зале лишь трое людишек лениво ковырялись в тарелках и заглядывали в кубки.

Пожилой сутулый хозяин клевал носом за стойкой. При появлении гостей он проснулся и что-то недовольно буркнул, больше для проформы. Если верить заявлениям людей гильдии, серокожим недолго осталось топтать землю и портить воздух Тамарвалда. Так что нужно смириться и подождать, всё само устроится. А с другой стороны, несколько серебряных монет не станут лишними. Нынче далеко не всякий осмелится выйти за крепостные стены и отправиться в дальний путь. Выручка упала, дела пошатнулись. Приходилось терпеть даже д’айдрэ, хотя в душе кабатчик никакого почтения к ним не испытывал. Наглые, взбалмошные, высокомерные твари. Ранее он относился к выходцам из Моридора равнодушно. В мире множество разных племён, и по большому счёту разница между ними не велика. Главное, чтобы в кошельках водилась монета. Да, у д’айдрэ свои странности, но у кого их нет?