Проклятие иеремитов

Алексей толком так и не смог заснуть. Его охватило неприятное волнение. В голове мешались тёмные навязчивые мысли о смерти. Беспокоился он не столько о себе, сколько о Кайдлтхэ и будущем ребёнке. Любимая пыталась его кое-как успокоить и поклялась сразу же после разгрома гильдии вернуться в Дом Серебряного света, заняться устройством семейного быта и придать их отношениям законный вид. Ранее следопыт как-то не думал о таких вещах. Возможно, по легкомыслию. Да и не до того было. Приключения и путешествия попросту не оставляли времени. Теперь же он ясно осознал: следующий день может стать последним, ощутил всю хрупкость и призрачность мимолетного счастья. Любая нелепая случайность способна поставить крест даже на самых скромных надеждах. Уснул следопыт далеко за полночь, спал нервно, часто просыпался, а незадолго до рассвета его разбудил звук боевого рога. По лагерю трубили подъём.

Вскоре вернулись разведчики и доложили о движении в стане неприятеля. Многочисленные отряды собираются у городских стен. Удалось даже взять одного языка. Бывший лавочник норовил упасть на колени и поцеловать сапоги победителей, пускал слюнявые пузыри, лил слёзы и постоянно поминал бедную жёнушку да малых детишек. От пленного удалось добиться немногого, но и того хватило, чтобы понять, что к подготовке сражения купцы подошли основательно и денег не пожалели. У Эделгарда собралась почти вся тайная армия гильдии, а это без малого тысяча всадников и четыре тысячи пехоты, состоявшей в основном из отъявленных головорезов, чьим основным ремеслом было убийство. Около тысячи солдат выставили баронства, да и по имперским городам торгашам удалось наскрести десять тысяч пехоты, вооружённой луками, арбалетами, копьями и топорами. Купеческое войско превышало по численности имперскую армию, но на первый взгляд выглядело небоеспособным. Тамарвалдские военачальники решили разметать ополчение лавочников и ремесленников решительным ударом тяжёлой рыцарской конницы и уже предвкушали скорую победу.

Более двух тысяч всадников, закованных в латы, выстроились в линию из нескольких шеренг. За рыцарями встала пехота. Фронт заняли лучники, а за ними арбалетчики, копейщики и прочие. Желтовато-зелёный луг запестрел разноцветными попонами, плащами, султанами, флагами, щитами, украшенными родовыми и имперскими гербами. В лучах восходящего солнца заблестели начищенные доспехи, кольчуги, шлемы, мечи и топоры. Командиры надсаживали глотки, раздавая указания.

При виде красочной вооружённой толпы у Алексея невольно зародилось сомнение в благоприятном исходе битвы. Совсем иначе он представлял боевой порядок. Чёткость действий и слаженность подразделений были неведомы имперской армии. Разрозненные феодальные отряды подчинялись прежде всего собственному сюзерену, а не общему командованию. Многие из рыцарей и вовсе не считали себя вассалами императора, предпочитали действовать по своему усмотрению. И только нечеловеческими усилиями и личным авторитетом монарху удавалось направлять многотысячную людскую массу в нужное русло. Утешало лишь то обстоятельство, что у купцов дела обстояли не лучше.

Несколько сотен рыцарей, около тысячи пехотинцев и отряд д’айдрэ венценосец оставил в резерве и разместил близ ставки на пологом склоне холма. Отсюда открывался не только великолепный вид на огромный луг, но и выпадала возможность во всех подробностях наблюдать за передвижением войск и ходом битвы.

Послышался низкий пугающий рёв боевого рога. У следопыта пробежали по спине мурашки. Началось. Закованная в железо махина пришла в движение. Земля вздрогнула, воздух наполнился глухим гулом тысяч копыт. Музыканты ударили в барабаны, отбивая ритм. Пехота, подбадривая себя матерной руганью, шагом двинулась вслед за кавалерией. Рыцари пустились в галоп и быстро ушли вперёд.

Противник находился всего в двух ратах от имперского лагеря. Отряды купцов, заметив движение в стане неприятеля, также пошли на сближение. Кайдлтхэ и Алексея не сочли нужным пригласить на военный совет, оттого попаданец не ведал ни о планах императора, ни о положении войск противника. Ему оставалось только ждать и наблюдать. Сомнениями и мыслями человека из далёкого прошлого никто не интересовался, о чём следопыт мог только сожалеть. Он бы с удовольствием дал пару советов этим пёстрым индюкам, возомнившим себя великими полководцами. Зачем ставить конницу впереди войска? Не лучше ли разместить её на флангах? Почему не задействованы метательные орудия? Каковы планы на камень Джудетефа? Неужели император хочет загнать врага в город и ввязаться в длительную осаду?

Следопыт чувствовал себя мелкой мошкой, не способной повлиять на ход событий. И это отвратительное ощущение бесило. Конечно, он здесь чужак, ему не известны местные обычаи ведения войны, но ведь можно всё решить куда быстрее и небольшой кровью! Эх, ну почему конница попёрлась в лобовую атаку? Неужели рыцари не понимают, что они не на турнире? А ведь на кону существование государства, борьба идёт отнюдь не за благосклонность и улыбку прекрасной дамы.