Проклятие феи

Ромашка утешила ее, что все еще обернется к лучшему, но Ромашка всегда так говорила по любому поводу, и к тому же она была в тягости, а это делало ее сентиментальной. Чертовка, также стельная, была настроена не так жизнерадостно, но ее всегда приводили в уныние предстоящие роды: она верила, что схватки обязательно призовут волков. Куры только и сказали, что пыль совершенно не та, и жучки совершенно не те, и форма курятника совершенно не та – и как, по мнению людей, они вообще могут нестись в подобных условиях?

Рози снова развернулась и, опершись локтями о подоконник, уставилась в ночь. Из ее нового окна даже небо выглядело иначе, хотя (как она предполагала) это было то же самое небо. Другие кошки ушли, а Флинкс перебрался чуть ближе к окну спальни, которую Катриона теперь делила с Бардером. Луна этой ночью была полной (жениться в полнолуние считалось хорошей приметой), а небо усеивали яркие звезды. Обычный для Двуколки стелющийся туман до второго этажа не поднимался.

Тетушка, Катриона и Рози сегодня ночью впервые спали в доме колесного мастера. Все втроем, а теперь уже вчетвером, если считать Бардера (точнее, даже впятером, поскольку у Джоба был собственный закуток в углу, между домом и лавкой), и она предполагала, что вскоре их станет еще больше, когда у Бардера с Катрионой родятся дети. А завтра к ним привезут еще и постоялицу с детской магией – до сих пор Тетушка собственными чарами помогала семье ее контролировать, но обещала взять девочку к себе, как только пройдет свадьба. Было поздно. Рози устала, но не была готова ложиться спать, опасаясь, что теперь, когда она и впрямь очутилась в незнакомом месте, опять проснется и не поймет, где находится.

Она задумалась, понравится ли ей жить в деревне. Воздух тут пах совсем иначе. Полевые, лесные, садовые и звериные запахи, к которым она привыкла, никуда не делись, но к ним примешивались дымки из чужих домов, где готовили пищу, легкий душок извести, говорящий о тщательно вычищенных уборных (деревенский совет по этому вопросу был непреклонен), с примесью разных незнакомых запахов от стойл животных, пыли и навоза с дороги. До нее доносился даже гул человеческих разговоров, а затем и раскат смеха из трактира, где после свадьбы засиделись несколько гостей.

За последний десяток недель она привыкла к тому, что чувствует себя потерянной, сбитой с толку. По крайней мере, эта отчужденность не казалась враждебной. Пытаясь вновь обрести уверенность и почву под ногами, она принялась повторять в уме некоторые из последних наставлений Нарла. Успеха она добилась лишь отчасти, поскольку немногие из его рецептов оказывались точными: скажем, нужно добавить достаточно едники, чтобы мазь стала липучей, но вязкость ягод разнилась от года к году в зависимости от погоды, а если насыпать слишком много, то засохшую мазь уже не соскоблишь с лошадиной ноги.

Нарл наверняка не случайно взялся ее учить именно теперь, и она могла только надеяться, что он и сам искренне этого хотел, что это не было своего рода игрушкой, призванной отвлечь растерянного ребенка. Едва подумав об этом, она осознала, как оскорбило бы Нарла подобное предположение, и едва не рассмеялась, но смех сейчас не доставил бы ей удовольствия. От смеха у нее расшатались бы все кости.

Возможно, она попросит у Тетушки несколько пучков сушеных трав, чтобы повесить их в спальне, – они будут приятно пахнуть и приглушат ужасную белизну стен. Бардер сам побелил комнаты, чтобы сделать их светлыми и радостными, – не может же она сказать, что предпочитает полумрак. Она привыкнет и к звукам, и к запахам, и к собственной комнате. Рози еще раз обвела спальню взглядом и закрыла ставни, готовясь лечь в постель. По крайней мере, это была ее собственная кровать, перевезенная из Тетушкиного домика, и ее собственная одежда висела на крючках у двери. Она могла бы взять свечу, но, если уж это будет ее комната, следует научиться находить дорогу в темноте.

Часть третья

Глава 11

У Рози была дополнительная причина сомневаться насчет переезда в деревню. Хотя Бардер предлагал им занять собственный дом, его лавка делила двор с лавкой тележного мастера, а у того была племянница, Пеони.

«Тебе еще повезло, – подумала Рози после драматической встречи Флинкса с Зогдобом, – тебе-то ничто не мешало сбежать».