Проклятие феи

Снова ненадолго повисла тишина.

– Кто-то следил за нами из леса, – вспомнила Катриона.

– Не думаю, что нас видели, – уточнила Тетушка. – Надеюсь, и не увидят. Вроде бы я об этом позаботилась. Но большего я сделать не могла. И нас очень скоро заметили бы, не вернись мы сюда благодаря тебе так быстро. Бардер… Прежде чем ты сегодня уйдешь домой, тебе понадобится защита. Не уверена… Я могла бы просто сделать так, чтобы ты забыл. Возможно, так будет надежнее всего, и спать ты будешь крепче.

– Я… я предпочел бы не забывать, – отозвался Бардер. – Если не возражаете. И… Рози важна и для меня тоже. Чем… кем бы она ни была.

– Коснись носа своей горгульи, – внезапно велела ему Катриона. – Той, что ты вырезал для веретена.

Бардер сидел спиной к прялке. Он удивленно взглянул на Катриону, но все же медленно обернулся и увидел сияющую горгулью. Ожерелье на ней походило на болотные огоньки, нанизанные на свитую из тумана нить.

– Судьбы моих предков! – изумленно выдохнул он, но встал и шагнул к прялке, протягивая руку.

Прежде чем коснуться пальцами носа горгульи, Бардер чуть помедлил, но все же подался вперед. На миг все его тело озарилось мягким потусторонним светом талисмана, и Катриона затаила дыхание, осознав, что никогда не отдавала себе отчета в том, насколько он красив.

А затем свет угас, и горгулья осталась обыкновенным веретеном-волчком с блестящим от частых прикосновений носом, а талисман сделался всего лишь необычным украшением.

Наружная дверь со стуком распахнулась.

– Вы еще не закончили говорить? – жалобно спросила Рози. – Я провозилась так долго, как только смогла, и хочу есть.

Пять недель спустя кто-то вломился в королевскую крепость Флури, и солдат, охранявших ее, обнаружили спящими вповалку на посту с копьями и мечами в руках. Их лошади тоже спали, и слепни на лошадях спали, и маги в глубине крепости спали, и феи спали, и все остальные – от придворных до судомоек – были погружены в глубокий сон.

Возчики, еженедельно доставлявшие в крепость фургоны со свежими продуктами, бежали в ужасе, и Шон поговорил с одним из них, поскольку Флури стояла не очень далеко от Туранги.

– Он говорит, – делился услышанным Шон, – то же самое произошло и в Фордингбридже. Все заснули. Только в тот раз их обнаружил сменный полк, и поэтому история не выплыла наружу, как сейчас. По его словам, спали они дурным сном, каждому виделись кошмары, некоторые заболели, а кое-кто болен до сих пор, особенно среди магов.

– А что насчет принцессы? – уточнила Кернгорм.

– Принцессу, на ее счастье, увезли двумя неделями раньше. Туда заезжал король и уехал вместе с ней. Теперь она, должно быть, редко видится с матерью, ведь королева почти все время проводит в столице, с младшими мальчиками, – сообщил Шон. – Поговаривают, время от времени принцессу украдкой провозят в город…

– Надеюсь, что так, – отозвалась Кернгорм.

– Угу, – кивнул Шон, сам бездетный и не слишком интересующийся вопросом. – Разное рассказывают о том, почему принцессу в этот раз перевезли раньше. Кое-кто говорит, что придворные волшебники применяют особые чары, чтобы решать, когда ее перевозить. Другие считают, будто какая-то фея-провидица переволновалась и настояла, чтобы ребенка увезли как можно скорее. Какая разница, что там вышло, – главное, ее там не было.

– Они еще одолеют Перницию, – заявила Десси, младшая сестра Флоры.

– Солнышко, мы все на это надеемся, – откликнулась Кернгорм. – Но не узнаем, пока не наступит следующий день после двадцать первого дня рождения принцессы, а до него еще много лет.

Однако те, кто был наиболее близок к принцессе, лучше всего запомнили одну фразу из проклятия Перниции: «…предначертанное мною может случиться в любую минуту».

Тем временем Рози продолжала разговаривать с животными. Поскольку большинству людей, имевших с ней дело, она нравилась, и поскольку Нарл как будто принимал ее всерьез, и поскольку она была племянницей Тетушки и двоюродной сестрой Катрионы, шутили над этим обычно беззлобно. Но поскольку она говорила об этом окружающим всякий раз, когда спрашивали, а иногда и по собственной инициативе («Десси, бесполезно заигрывать с этим молодым кровельщиком из Конца Пути. Он не станет иметь с тобой дела, потому что побаивается твоей матери. Его лошадь так говорит»), все много об этом слышали.

Временами сведения оказывались полезными: Рози рассказала Тетушке, что Джед, пес пекаря, так отощал, потому что домовому пекаря не слишком нравится молоко, зато нравятся объедки в миске Джеда. Домовой толстел, потому что Джед был крупной собакой, а Джед худел, потому что молоко для домового ставили в маленьком блюдечке.

– Я разберусь с этим домовым, – пообещала Тетушка. – Бедный Джед!