Проклятие девы

Ксения свысока смотрела на позолоченный циферблат, вмонтированный в изящной формы малахитовый обломок. Разной цветовой насыщенности зелёные прожилки радовали глаз и напоминали о должности ею занимаемой. Многое было доступно женщине, многое дозволено, но только в рамках оттенков зелёного. Шеф прекрасно осознавал исключительную роль в успешности своей империи (так он называл фирму из десяти магазинов) Ксении Ермолаевой. Но всякий раз, при случае, оригинальным образом напоминал о весьма определенных границах ее влияния на жизнь предприятия.

Дорогой подарок занял место на рабочем столе относительно недавно. Дмитрий Витальевич торжественно, сам лично, преподнёс Ксении Валентиновне в юбилейную дату драгоценный подарок. Вот уже десять лет как женщина занимала должность начальника отдела маркетинга. Благодаря образованию, нестандартному мышлению, креативу и просто таланту ей удалось в три раза увеличить продажи и поднять сеть магазинов с товарами первой необходимости «Под рукой» на третью позицию в довольно крупном промышленном городе.

В начале двухтысячных годов выпускница экономического факультета вернулась в родной город, сотрясавшийся от криминальных разборок –девяностые выплеснулись неразрешенными вопросами на первые годы третьего тысячелетия. Циничная государственная рука решала, кому из бандитов осваивать тюремные нары, а кому – высокие государственные посты.

В жернова передела собственности попал Дмитрий Витальевич, местный бизнес-волчара. Он занимался фарцовкой еще в восьмидесятые, доставляя из Москвы в двух спортивных сумках брендовые шмотки. В девяностые ему принадлежала половина магазинов с хозяйственной мелочевкой. Король тёрок и лампочек снискал славу педанта и аккуратиста в деловых кругах. Возможно, благодаря этим личностным качествам, ему удалось сохранить треть от принадлежавших торговых точек. Правда, заплатил он за это набором неврологических заболеваний. До сих пор не знает, кто тогда в темном подвале держал дуло автомата у его виска: то ли отчаявшиеся бандиты, то ли новые хозяева – агенты столичных спецслужб. Дмитрий тогда легко отделался. Большинство предпринимателей обанкротилось. Кто в Москву уехал с шашечками на крыше авто, кто отправился леса валить, а кто – пустил пулю в висок. У многих товарищей, компаньонов и просто знакомых бизнесменов три нуля навеки пропечатались на мраморных досках.

После очередного стационарного лечения Дмитрий возвращался в загородный дом. Вырулив на выезд из города, привычная картинка в рамках зрения побеспокоила новой деталью, словно соринкой, положенной ветром на роговицу. Дискомфорт в правом секторе обзора заставил обратить внимание на свежий сруб с четырехскатной крышей и псевдопозолоченным куполком на верхушке – небольшая деревянная церковь во имя святого Николая стояла на месте, где когда-то находилась одна из самых прибыльных торговых точек Дмитрия Витальевича. Группа из трёх киосков теснилась на арендованном у муниципалитета прямоугольном клочке земли, ранее оплеванном людьми и обосранном голубями.

Бизнесмен нарочито небрежно, подражая патриарху в телевизоре, перекрестился и зашёл в храм, охваченный кадильным дымом. Внутри мужчину встретили очарованный взгляд молодого священника и в серых платках затылки двух старушек, которые молились у «Казанской» иконы Божией матери.

Священник, суетно пробежав с кадилом по небольшой площади святого места, подошёл к высокой тумбе с покатым верхом и сказал: «Есть, кто на исповедь?… На исповедь есть кто?» Он спрашивал громко и старательно, словно храм был битком наполнен молящимися. Дмитрию показалось это странным, но слова соседа по палате в больнице заусенцами держались в голове.

Короткими липкими иголочками заусенцы появляются у тех слов, за которые память цепляется как за нечто, способное судьбоносно повлиять на жизнь хозяина этой самой памяти.

Старик с тяжёлым заболеванием крестцово-поясничного отдела рассказывал, как в Великую Отечественную войну семилетним пацаном порой обращался к Боженьке, и Тот помогал в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Мужчина с седой небритостью на подбородке, впалыми щеками и сморщенной лысиной вызывал у Дмитрия доверие. Не смотря на простодушную религиозность, про многое старик рассуждал весьма трезво и рационально. Сочетание практичности с верой в Бога подкупили Дмитрия, и он внял советам мужчины обратиться за помощью в церковь, в русскую, в православную.

«Некоторые моменты тебе покажутся странными, но ты не смущайся, подойди к священнику, он все объяснит». Стариковское наставление подтолкнуло Дмитрия, и он робко двинулся к служителю Божию:

– Батюшка, можно, да?

– Конечно, подходите. Вы в первый раз на исповедь?