Проклятье победителя

Арин помедлил, а затем передал ему небольшую, но плотно набитую и тяжелую сумку.

— Возможно, ты найдешь эти книги занимательными. В них описываются валорианские войны и история.

— Я слишком стар для школьной парты, — ответил Плут и ушел, оставив Арина стоять с протянутой рукой.

* * *

Кестрел возненавидела свои комнаты. Она задавалась вопросом, что за семья была у Айрекса, раз на двери покоев столь роскошных, что они могли принадлежать лишь его матери, установили замок, который открывался только снаружи. Замок, замысловатый и крепкий, был сделан из валорианской бронзы. К настоящему времени Кестрел очень хорошо его изучила: она провела немало часов в попытках взломать его.

Если бы ей нужно было назвать, какую часть покоев она ненавидела больше всего, перед ней встал бы сложный выбор между замком и садом, хотя в последнее время в ней начала возрастать особая неприязнь к портьерам.

Скрытая за ними, она наблюдала, как Арин покидает дом и возвращается — очень часто на ее лошади. Несмотря на то, как он выглядел после битвы, серьезных повреждений он не получил. Теперь он хромал уже меньше, повязка с его шеи исчезла, а дикого вида синяки побледнели до оттенков зеленого и фиолетового.

Прошло несколько дней, за которые они не обменялись ни словом, и от этого Кестрел чувствовала себя на пределе.

Ей было сложно стереть из памяти его усталую ласковую улыбку.

И последовавший водопад облегчения.

Кестрел отправила ему записку. «Джесс, скорее всего, уже поправилась», — писала она. Она просила увидеться с Ронаном, которого держали в городской тюрьме.

Ответ Арина был короток: «Нет».

Кестрел решила более не упорствовать. К просьбе ее побудило чувство долга. Она боялась увидеть Ронана, даже если бы он согласился поговорить с ней. Даже если бы не презирал ее. Кестрел знала: увидеть Ронана — то же самое, что и встретиться лицом к лицу со своим провалом. Все ее поступки были неправильными… включая и то, что она не смогла полюбить его.

Она свернула записку из одного слова и отложила ее в сторону.

* * *

Арин собирался покинуть генеральскую виллу, ставшую штабом армии, когда один из новоназначенных офицеров отдал ему честь. Тринн, мужчина средних лет, осматривал группу валорианских лошадей, захваченных во время битвы.

— Эти отлично подойдут для похода на поместье Метри, — сказал он.

Арин нахмурился.

— Что?

— Плут отправляет нас захватить поместье Метри.

Арин вышел из себя.

— Это глупо. В Метри выращивают маслины. Вы хотите пережить осаду на маслинах?

— Э-э… нет.

— Тогда отправляйтесь в Этиру, где найдете склады с зерном и скот.

— Прямо сейчас?

— Да.

— Может быть, мне следует сначала спросить Плута?

— Нет. — Арин потер лоб, ощущая приступ усталости оттого, насколько осторожно ему приходилось обхаживать Плута. — Просто отправляйтесь.

Тринн взял свой отряд и уехал.

Когда Арин на следующий день увидел Плута, тот ни словом не обмолвился об обойденном приказе. Он вел себя жизнерадостно и предложил Арину навестить «валорианский скот», как он называл захваченных во время битвы пленных.

— Проверь, устраивают ли тебя условия, в которых их держат, — сказал Плут. — Почему бы тебе не сделать это завтра в полдень?

Плут уже некоторое время ни о чем не просил Арина, поэтому это поручение тот принял за хороший знак.

* * *

Он взял с собой Сарсин, которая обладала организаторским талантом и уже превратила губернаторский дворец в нечто напоминающее надлежащий госпиталь. Арин надеялся, что его кузина сможет придумать, как поступить с возможным переполнением тюрьмы.

Вот только переполнение больше не представляло проблему.

Пол тюрьмы был влажным от крови. В камерах мешками лежали тела. Все валорианские солдаты были убиты — застрелены сквозь прутья решеток или заколоты копьями во сне.

Живот Арина свело. Он услышал, как Сарсин ахнула. Сапогами он стоял в темной луже крови.

Не всех пленников убили. Те, кого захватили в ночь начала революции, были по-прежнему живы и в ужасе смотрели на Арина. Они молчали… Возможно, боялись, что пришел их черед. Но один из них подошел к тюремной решетке. Он был хорошо сложен, обладал приятным лицом и изящностью движений, которую Арин ненавидел. Которой завидовал.

Ронан не заговорил. Ему не нужно было. Резкое выражение его лица было хуже слов. Оно обвиняло Арина. Называло его животным, гниющим в крови.

Арин отвернулся. Он решительно прошел по длинному коридору, пытаясь отогнать ощущение того, будто пытается скрыться, и встал перед женщиной, караулящей заключенных.

— Что произошло? — требовательно спросил он, хотя и знал ответ.

— Приказ, — ответила женщина.

— Плута?

— Разумеется. — Она пожала плечами. — Он сказал, это давно пора было сделать.

— И вы не подумали, что это неправильно? Убивать всех этих людей?

— У нас был приказ, — произнес другой стражник. — Это были валорианцы.

— Вы превратили тюрьму в скотобойню!

Один из геранцев кашлянул и сплюнул.

— Плут предупреждал, что ты так заведешься.

Сарсин схватила Арина за локоть и потянула его прочь из тюрьмы, пока он не наделал глупостей.

Моргнув, Арин поднял взгляд на стальное небо. Он глубоко вдыхал свежий воздух.