Проклятье Персефоны (СИ)

Дверь тихонько приоткрылась, и в проеме показалось лицо Роджера: волосы цвета спелой пшеницы торчали в разные стороны, под глазами виднелись темные круги, губы были стянуты в тонкую линию, взгляд остановился на моей руке, которую я прижимала к себе, словно убаюкивала младенца.

Комната наполнилась молчанием. Одинокий стул напротив кровати громко скрипнул, когда Роджер уселся в него, сгорбившись и обхватив ладонями голову, будто та болезненно пульсировала.

— Можешь ничего не говорить, я пришел лишь поблагодарить тебя за то, что спасла брата, — помолчав несколько мгновений и будто набираясь смелости, он продолжил: — Гниение прекратилось, мышцы и кости восстанавливаются, вернулся румянец, пропал звериный оскал.

Я внимательно смотрела на его опущенную голову. Голос, которым он произносил слова, был похож на шепот, однако каждое слово он произносил четко и раздельно.

— Прости, что назвал тебя чудовищем, я просто… привык, что вы такими и являетесь, — глубоко вздохнув, Охотник приподнял голову, и, вскинув вверх брови, посмотрел мне в глаза, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Крепко сжав челюсти и опустив изрезанную руку на колени, я прищурилась.

— Если ты не заметил и до сих пор не понял, это не был жест доброты. Мы заключили сделку.

Он лишь кротко кивнул, не отводя взгляда, от которого мне стало не по себе. Прикусив нижнюю губу, я выжидала, мысленно готовясь к тому, что придется защищаться. Резко поднявшись со стула, он подошел к кровати и присел на край. Оказавшись в нескольких сантиметрах от моих ног, Роджер оперся ладонью о матрас, невзначай задев икру.

Усмехнувшись, я лишь слегка отодвинула ногу, стараясь подавить раздражение. Охотник, казалось, затаил дыхание, но тактично промолчал, решив, что его жест был излишним в сложившейся ситуации. Я чувствовала, что у него нет ко мне враждебности и желания убить, уничтожить, в душе у него зарождалось чувство благодарности за брата.

Его интересовала я.

Как ни странно, но он не вызывал у меня отвращения или ненависти за все те смерти и жизни моих сестер, которые он оборвал, скорее, я даже начинала в какой-то степени оправдывать его поступки, которые он совершал ради спасения брата.

Глубоко вдохнув, Роджер облокотился на колени, широко разведенные в сторону и, сложив руки в замок, шумно выдохнул.

— Если ты думаешь, что что молчание поможет разобраться в нашей проблеме, то ты ошибаешься, родная, — не получится.

— Не называй меня так!

— Рыбка? — пытаясь сдержать нервный смешок, Роджер прикрыл рот кулаком, прокашлявшись.

— Ты можешь быть хоть иногда серьезным?!

Роджер мотнул головой и вымученно улыбнулся, вновь сложив руки в замок.

Встав на четвереньки, я подползла к охотнику ближе, игнорируя боль в руке. Сев рядом и свесив ноги, я осторожно коснулась ладонью пальцев мужчины, безмолвно говоря о том, чтобы он прекратил нервничать.

— Ты уже, наверно, слышал, что Персефона стала совсем плоха, смерть каждой из дочерей губительно сказываются на ней, люди давно утратили веру, отчего силы медленно покидают ее. Она настолько ослабла, что не может контролировать своих детей, которые стали вольны делать то, что им заблагорассудиться, она не может дать им пропитание и безопасность. Сирены, которые испокон веков охотились только на мужчин, теперь открыто заманивают женщин в свои сети, подвергая их мучительным пыткам, после чего убивают, а тела выбрасывают на берег. Каждый, кто раньше убивал одну из сестер, подвергался проклятью Персефоны, которое заключалось в том, чтобы тот, кто посмел пойти против чудовищ, всю жизнь скитался по обрывкам памяти, медленно сходя с ума, моля о смерти. Богиня ищет королеву, но не среди сирен, а среди людей. Она свято верит в то, что, объединив морское с земным, она получит ту, которая сможет править в обоих мирах. Она будет искать девушку, которая сможет вытерпеть всю боль и мучение при превращении, иначе в противном случае ее ждет смерть.

Роджер покачал головой, будто пытался скинуть наваждение и, приподняв одну ладонь, оборвал мою речь:

— Родная, я — Охотник, не спасатель загубленных душ. Я умею только убивать.

— Я знаю, но если позволишь, я договорю, — раздраженно повышая голос, я продолжила, несильно вцепившись когтями в ладонь Роджера, — тебе нужно заключить сделку с Персефоной.

Раздался громкий смех, граничащий с безумством и страхом.

— Да ты с ума сошла! Что, ей-богу, творится у тебя в голове?

Крепко сжав зубы и кулаки, чтобы не выплеснуть эмоции, я продолжила, будто не услышала едкого комментария:

— Заключи с ней сделку. Предложи ей помочь найти девушку в обмен на то, что убил одну из сирен.

— Но я… — не успел Роджер произнести и слова, как я приложила палец к его губам, заставив замолчать.

— Персефона слишком слаба, она готова пойти на любые уступки, лишь бы найти Королеву, которая продолжит ее дело и объединит оба мира под страхом своей власти. Ты сразу почувствуешь ту, которая сможет принять в себе обе сущности, и тогда… — немного помолчав, чтобы собраться с мыслями, я произнесла: — Тогда вы сможете убить Персефону.

РОДЖЕР