Проклятье Персефоны (СИ)

Рука Эмилии замерла в нескольких сантиметрах от моей головы. Я услышал, что она судорожно выдохнула, стараясь скрыть смех в голосе:

— Мы оба понимаем, что этого никогда не будет. К тому же, если мы скажем, что я — твоя жена, Роджер не взглянет на меня. А я, как ты помнишь, должна заставить его полюбить себя, — каждое слово она произносила с такой легкостью, что я непроизвольно сжал челюсти. — Есть еще один вариант, но боюсь, моя участь будет предрешена сразу, как только я сойду на сушу.

Эмилия могла притвориться наложницей, однако они были легкой добычей не только для капитанов кораблей, но и для простых матросов. Любой мужчина, по правилам Восточного Побережья, мог силой взять понравившуюся девушку, только если заранее не знал, что она принадлежит другому.

— Ты должна быть осторожна. Ты можешь…

— Погибнуть? — смех, наполнивший каюту, заставил меня поежиться, отчего я еще крепче обхватил ноги девушки руками, стараясь не выдать свое волнение, — Ты правда думаешь, что эти болваны смогут со мной справиться?

Эмилия лишь кинула полного раздражения взгляд в мою сторону и перевела его в сторону окна.

Солнце взошло, а это означала лишь одно — девушка торопилась покинуть мою каюту. Затаив дыхание, я кончиками пальцев поглаживал бедра девушки, покрывая каждый сантиметр короткими поцелуями. Проведя ладонью по щеке и приподнимая голову, Эмилия убрала мои руки, подняла ногу, освободившись от моих объятий, и слегка надавила пяткой на грудь, от чего я пошатнулся и уперся спиной в рядом стоящий стол.

— Ну же, Уильям, не сейчас.

Эмилия быстро вскочила с кресла, послала мне воздушный поцелуй и открыла дверь, когда я четко произнес:

— Закрой дверь.

Приблизившись вплотную, я слегка наклонил голову и поддался телом вперед, закрыв рукой дверь, после чего зашептал, чтобы это услышала только Эмилия:

— Дорогая сестрица, надеюсь, я могу не переживать, что увижу тебя в постели Роджера быстрее, чем ты сможешь с ним поквитаться?

Взглянув на меня из-под густых ресниц, Эмилия слегка прикусила нижнюю губу и начала водить указательным пальцем по моей тонкой рубашке, затем очертила линию на груди до ремня.

— Все зависит от того, насколько напористым он окажется.

Я перехватил ее руку и крепко сжал.

— Эмилия, не играй с моими чувствами. Я не для этого искал тебя столько лет, чтобы стать собакой, которую променяют на первого попавшегося кобеля.

Высоко подняв голову, Эмилия выдернула руку из моей хватки и отошла от мужчины, слегка прищурила глаза и поправила платье, еще больше оголяя грудь, и громко произнесла, стараясь скрыть трепет:

— Как тебе будет угодно, братец. Я сделаю все, что в моих силах.

Затем она быстро пересекла каюту и, потянув на себя дверь, скрылась в темноте, оставив меня одного.

До Восточного Побережья оставалось меньше пятидесяти морских миль. Крики чаек, которые становились все громче и чаще, говорили лишь о том, что у меня осталось совсем мало времени, чтобы смириться с неизбежным.

Ты делаешь это ради нее.

Я стянул с себя рубашку, которая была покрыта потом и следами рома. Наполнив таз холодной водой, я снял штаны, откинув их на кровать, взял полотенце и окунул его в воду, после чего судорожно начал вытирать кожу. Закончив, я отбросил грязное полотенце на пол и подошел к шкафу. Достав легкий костюм, отшитый из шелка и отливающий благородной позолотой, я провел по ткани ладонями. Верх представлял собой свободную тунику, которая доходила до пят, обрамляясь вырезом по обе стороны для удобной ходьбы. Штаны сидели на тугой резинке, они представляли собой подобие шаровар, которые слегка соприкасались с кожей. Облачившись в новый наряд, я посмотрелся в зеркало и вышел из каюты, мысленно готовясь к высадке на Восточном Побережье.

— Юнга! — рявкнув, я обвел взглядом палубу и удивленно выгнул бровь, поняв, что его нигде нет. Двое мужчин быстрым шагом направились ко мне. Оказавшись рядом, они потупили взгляд.

— Ну? Где этот мальчишка?

Матросы, перебивая друг друга, начали сбивчиво говорить:

— Понимаете, капитан…

— Тут такое дело…

— Мы все утро искали его, искали, но…

— Он пропал.

Тишина.

— Как это пропал? Давно?

Пожав плечами, один из матросов шумно вдохнул и открыл было рот, чтобы продолжить, но второй спешно его перебил:

— Я готов поклясться, что вчера вечером видел, как он полировал ведро. Клянусь своей душой, это сирена его утащила, сирена!

Я издал короткий рык, отчего матросы стушевались. Голова болезненно пульсировала, кожа, которая соприкасалась с браслетом, полыхала, обжигая запястье. Было единственное желание — сорвать эту удавку и выкинуть ее куда подальше.

Но не сейчас, пока рано.

— Передайте всем нашим, чтобы те разнесли по всему острову весть: никто не смеет прикасаться к Эмилии или даже похотливо взглянуть на нее. Неповиновение приравнивается к измене и незамедлительной смерти.

Матросы поспешно закивали. Устало выдохнув, я жестом руки велел им проваливать, потирая покрасневшее запястье.

Часть 2. Глава 16. Прикрываясь беспомощностью и наивностью, всегда помни о том, кто ты на самом деле.

ЭМИЛИЯ