Проклятье памяти

Илья назвал координаты острога и повесил трубку. Дознаватель вызвала конвой, и хмурый мальчишка в форме повел Илью хитрыми коридорами и лестницами на первый этаж, где помещалось специальное помещение для задержанных, оно же «обезьянник».

Грязный до невозможности, заплеванный пол в пятнах засохшей дряни, узкая липкая лавка жутковатого вида, низкий потолок, толстые решетки, выкрашенные в серый цвет – помещение было узким и темноватым. Хорошо, что постояльцев было немного: спавший на полу бомж, от которого воняло, как от помойки в жаркий день, парень лет двадцати с небольшим, что сидел на корточках у противоположной стенки. Через стенку, то есть решетку помещалось женское отделение, где на лавке развалилась жирная цыганка в пестрых тряпках, а рядом с ней сидела размалеванная девица в супермини, впрочем, вид девица имела вполне себе товарный, и даже «фонарь» под глазом картины не портил. Цыганка пробормотала что-то, глянула на Илью, и закатила глаза к потолку, девица окинула профессионально-оценивающим взглядом, но тут же отвернулась, парень хмыкнул и поднялся на ноги.

– Прошу, – он сделал широкий жест рукой, – третьим будешь, барышни не в счет. Я Александр, временно безработный, оказался здесь случайно. Отошел в кустики отлить, а тут налетели, скрутили, бросили в клетку до выяснения личности. Он, – парень показал на бомжа, – разбил стекло в чебуречной палатке, и до смерти рад, что здесь оказался, потому что тепло. А вы тут какими судьбами? – поинтересовался любезный Александр, разглядывая еще недавно очень даже приличный костюм и дорогую обувь новичка. Илья подошел к лавке, провел по ней пальцем, и решил пока постоять, прислонился к относительно чистой на вид стене, и сказал:

– Банк ограбил. Но неудачно, менты замели.

– Уважаю, – с завистью отозвался парень, – я бы не смог.

И снова уселся на корточки, откинул голову к стене и вроде как задремал. Бомж при слове «банк» приоткрыл глаз, глянул на Илью и поспешно зажмурился. Цыганка раскачивалась на одном месте, что-то подвывая при этом, девица не выдержала, и с силой ткнула ее локтем под ребро. Тетка охнула, заверещала не по-русски, девица послала ее по матери, а их обеих криком успокоил дежурный, пообещав им множество проблем, если те не заткнутся.

– Занятие проституцией и торговля наркотическими средствами, – вполголоса сообщил парень с пола, Илья по его примеру сел на корточки, и попытался отключиться.

Получалось не очень, мешала вонь и грызня цыганки с девицей, что возобновилась, правда, шепотом. Жирная баба обещала шлюхе наплыв клиентов с венерическими заболеваниями, а девица в долгу не оставалась, и предсказала соседке по лавке скорый крах ее бизнеса.

– Ты, сука, в тюрьме подохнешь, а выродков твоих живьем сожгут, – сквозь зубы сказала она, цыганка вытаращила глаза и вцепилась проститутке в волосы. Та схватила ее за толстый отвислый нос, цыганка завопила, и обе свалились с лавки, не обращая внимания на окрики дежурного. Тот со всей дури лупил дубинкой по решетке, цыганка верещала, а девица молча драла ей лицо ногтями, драла от души, и скалилась при виде крови.

Их кое-как растащили охранники, развели по углам, цыганка проклинала всех и вся, девица молча приводила в порядок прическу. И вдруг замерла, сделала профессиональную стойку и даже изобразила подобие улыбки на побитой физиономии. Илья обернулся на дверь – в дежурку вошел отец, а за ним Макс. Оба при полном параде, красавцы, батя блещет благородной сединой и безупречным костюмом с белоснежной рубашкой под ним. Как ни как – юбилей сегодня, надо выглядеть. Вот он и выглядел на все сто, как и Макс, элегантный до невозможности, в черном пальто поверх светлого костюма, причесан, выбрит, улыбается с видом вассала, что прибыл в свои владения. И пахнет умопомрачительно, дорогой туалетной водой, враз перебившей все запахи «обезьянника». Не виделись они месяца два, Макс тогда повышение получил, и сутками пропадал на работе, и сейчас выглядел уставшим, но улыбался, хоть и было заметно, что через силу. Отец мельком глянул на Илью и даже не остановился, пошел дальше, Макс же наоборот, подошел к решетке, с откровенным любопытством осмотрелся и прошептал:

– Сидишь, братишка? Ничего, потерпи, сейчас домой поедем.

И вроде спокойно так сказал, без подковырки, однако и в глазах, и в интонации брата сквозила усмешка. Илья этот покровительственный тон стоически вынес, кивнул, и посмотрел на отца: тот показал дежурному какую-то бумагу, тот прочитал ее, посмотрел на Илью, на цыганку, что вконец озверела, и натурально бросалась на сержанта, в запале обещая ему проблемы по мужской части и отсутствие потомства.

Сержант грохнул дверью, попутно прищемив цыганке палец, та взвизгнула, шарахнулась к стене. Шлюха улыбалась Максу, строила ему глазки, тот окинул ее оценивающим взглядом, и сказал:

– Красивая девочка. Была когда-то. Ну и компания у тебя, братик, один к одному. Все, пошли отсюда.