Проклятье фараона

И представьте себе, мои надежды сполна оправдались. Первым, кого я увидела, переступив порог сверкающего позолотой главного зала отеля, был мистер Уилбур, за свою роскошную бороду прозванный арабами Абд эр Дайн. Белоснежная, как хлопок, и такая же пушистая растительность прикрывала грудь до середины сюртука и обрамляла умнейшую, но при этом на удивление добродушную физиономию. Уилбур уже много зим подряд проводил в Египте. Сплетники втихаря злословили о каких-то политических грешках, якобы закрывших Уилбуру дорогу в родной Нью-Йорк, но мы с Эмерсоном знали его лишь как фанатически преданного египтолога-любителя и щедрого покровителя юных даровании в археологии. Заметив нас, он тут же подошел поздороваться и пригласить за свой столик, где уже собралась целая компания наших старых знакомых.

Я ловко проскользнула вперед и заняла место между Эмерсоном и его преподобием мистером Сейсом, вовремя вспомнив те желчные письма, которыми эти господа обменялись прошлой зимой. Если не ошибаюсь, камнем преткновения стал возраст обнаруженных в Амарне клинописных табличек. Моя предусмотрительность оказалась отнюдь не лишней. Едва усевшись, Эмерсон стукнул локтем о стол, перегнулся через меня и заявил во всеуслышание:

– А знаете, дражайший Сейс, в Берлине подтвердили мою правоту. Говорил же, вы ошиблись в датировке клинописи на восемь столетий!

Любезная улыбка вмиг исчезла с лица священника, но мистер Уилбур поспешил замять назревающий скандал:

– Да, кстати! Тут такая история приключилась... умора! Баджу с этими самыми табличками удалось надуть мсье Гребо. Не слышали, нет?

Директора Британского музея мистера Баджа Эмерсон любил не больше мсье Гребо, но тем вечером, когда еще свежо было возмущение наглостью главы Департамента древностей, любая каверза в адрес француза принималась моим мужем на ура. Нападки на его преподобие были тотчас забыты. С загоревшимися глазами Эмерсон повернулся к Уилбуру.

– Кое-какие слухи до нас доходили, но я не прочь узнать суть от очевидца.

– Да уж, целый год только и разговоров было что об этой скандальной истории, – качая головой, начал мистер Уилбур. – Гребо заранее предупредил Баджа, что если тот и впредь будет покупать древности и нелегально вывозить их из страны, то загремит за решетку. Бадж, разумеется, пропустил угрозу мимо ушей и направился прямиком в Луксор, где приобрел ни много ни мало восемьдесят табличек с клинописью, а в придачу и еще кое-какие редкие экспонаты. Полиция, разумеется, тут как тут, но Гребо не потрудился выдать им ордер. Что оставалось делать беднягам? Окружили дом, сидят, дожидаются, пока наш славный Гребо подвезет документ. Пока суд да дело, решили подкрепиться; заказали ягнятину с рисом в отеле – благо у Баджа дом по соседству с гостиницей. Словом, устроили себе дармовую пирушку, а тем временем гостиничные садовники организовали подкоп, потихоньку забрались в дом Баджа и вынесли все ценности. И надо же случиться такому роковому совпадению! Судно, на котором плыл мсье Гребо, как выяснилось, село на мель милях в двадцати от Луксора. Там он и застрял. А Бадж спокойненько взял курс на Каир, не заботясь, разумеется, о жандармах, карауливших пустой дом!

– Потрясающе! – воскликнула я.

– Бадж известный мошенник! – громыхнул мой муж. – Ну а Гребо – тот форменный идиот.

– Вы еще не встречались с нашим милейшим начальником? – поинтересовался преподобный Сейс.

Эмерсон презрительно хрюкнул. Священник растянул губы в довольной улыбке:

– Я вас понимаю. Но встретиться все же придется. Стоит ли навлекать на себя гнев всемогущего мсье Гребо, когда ситуация и без того не слишком обнадеживающая? Что вы думаете о проклятии фараона? Оно вас не пугает?

– Чушь, – буркнул Эмерсон.

– Истинная чушь! Но при всем при том, мой юный друг, нанять рабочих вам будет непросто.

– Ничего. У нас свои методы, – проворковала я, лягнув под столом Эмерсона, чтобы тот не вздумал выкладывать эти самые методы.

Дело вовсе не в том, что мы планировали что-нибудь незаконное, боже упаси! Я никогда не стала бы переманивать опытных рабочих у других археологов. Согласились бы наши люди из Азийеха уйти к Эмерсону или нет – в любом случае решение было за ними. Но я не видела смысла заранее делиться надеждами с кем бы то ни было, чтобы в случае неудачи не пришлось принимать соболезнования. Мистер Уилбур, правда, явно что-то заподозрил (я заметила веселый блеск в его проницательных глазах), но промолчал, задумчиво пригладив бороду.

– Итак – что же все-таки происходит в Луксоре? – обратилась я ко всей компании. – Судя по всему, проклятие живет и процветает?

– Еще как, будь оно неладно, – театрально вздохнул мистер Инсингер, археолог из Голландии. – Чудеса и диковины в изобилии. Коза Хасана ибн Дауда принесла двухголового козленка.

Давно, казалось бы, успокоившиеся призраки осаждают горы Гурнеха.

В конце он не выдержал и расхохотался, а преподобный Сейс укоризненно покачал головой.

– Вот они, языческие суеверия. Несчастный невежественный народ!

Пропустить такое вопиющее заявление Эмерсон ну никак не мог.