Проклятая усадьба

– Потому что я вызвал из Кашина оперативную группу, – отвечал Гуров, засовывая салфетку себе за воротник. – В настоящий момент она заканчивает окружение усадьбы. Кстати, хочу предупредить Никиту и Михаила Степановича, которые чаще других ездят в город. Да и остальных это касается. Сегодня выезжать из усадьбы не следует. Выезд временно закрыт. На этот счет есть специальное постановление, подписанное следователем Ярыгиным. По моей просьбе, разумеется. Вот, Мариночка, большое спасибо.

И сыщик невозмутимо принялся поедать принесенную горничной закуску. А остальные обитатели усадьбы, заинтригованные его словами, стали медленно расходиться, негромко переговариваясь и оглядываясь на остальных.

Разумеется, Гуров, делая свое «объявление», отчаянно блефовал. Никакая оперативная группа не собиралась окружать «Комарики», и следователь Ярыгин не подписывал никакого специального постановления, запрещающего обитателям усадьбы ее покидать. Гуров пошел на этот обман, чтобы сбить с толку тех двоих, которых он действительно собирался сегодня задержать и передать в руки правосудия.

Сыщик уже собирался продолжить свой «поход по третьему кругу», для чего направился наверх, собираясь постучаться к Сургучеву. Однако в холле его остановил Никита.

– Тут такое дело… – начал он. – Вы сказали, что в город нельзя ехать. А я как раз собирался сегодня мясо закупать. Мясо кончается, завтра уже готовить не из чего. Я, понимаете, в морозилке мясо не держу. Да и рыбу тоже. Считаю, что это уже лед, а не продукты. В общем, надо бы съездить. Может, отмените ваш запрет?

– Как же я могу его отменить? – удивился Гуров. – Этим могут воспользоваться убийцы. Нет, и еще раз нет. Ничего страшного, будет у нас всех один постный день. Церковь вон говорит, что посты очень полезны.

– Посты, может, и полезны, но Ирина Васильевна любит, чтобы стол был полный и вкусный, – не унимался повар. – И потом, не мне одному в город надо. Вы правильно сказали, что Михаил Степанович тоже часто ездит. Он просил передать вам и его просьбу тоже.

– А у Михаила Степановича что, тоже мясо кончилось?

– Нет, у него не мясо. Марина сказала, что кончился стиральный порошок. И мыло к концу подходит. Белье стирать нечем, а потом и руки нельзя будет помыть.

– Ну, раз руки мыть… – сказал Гуров и задумался.

На самом деле, как только Никита упомянул управляющего, Гуров уже принял решение. Конечно, он должен был отпустить этих двоих. Прямо надо сказать, эта их просьба была для него настоящим подарком. Он несколько поспешил со своим запретом поездок в город. Ведь если управляющий не будет покидать усадьбы, как же он сможет осмотреть его комнату? А он очень хотел побывать в комнате управляющего.

– Ну, раз руки мыть, тогда придется вас отпустить, – сказал Гуров. А затем строго спросил: – Сколько времени понадобится на эту поездку?

– Ну, час туда, час обратно и на покупки еще час, – рассуждал Никита. – Часа три уйдет.

– Вот, даю вам три часа. И не больше! Сейчас половина третьего. Значит, вы должны вернуться к половине шестого. Крайний срок – к шести. Вы сами поедете или с Семеном?

– Семен повезет.

– Ладно. Но чтобы к шести все были!

И, продолжая глядеть на повара все так же сурово, Гуров его отпустил. А затем и сам вышел из дома и прошел к гаражу. Там он увидел, как управляющий и повар усаживаются в машину, как водитель Семен выруливает со стоянки и машина покидает усадьбу. Теперь можно было быть уверенным, что до шести вечера управляющий Михаил Степанович сюда не вернется.

Все, теперь можно было отправляться на осмотр комнаты. Разумеется, Гуров сделал это не сразу. Вначале он отправился к Ирине Васильевне и сказал, что ему необходимо еще раз осмотреть кабинет ее мужа. Вдовина не возражала, открыла кабинет, и Гуров начал его внимательно осматривать. Подождав, когда хозяйка ушла, он выглянул в коридор, выждал время, затем быстро вышел из кабинета и свернул за угол. Комната Михаила Толстых находилась рядом, за углом.

Гуров заранее запасся отмычкой. Это была хорошая отмычка, ему ее сделал один вор-домушник, очень признательный полковнику за то, что тот снял с него несправедливое обвинение в убийстве. Гуров повозился буквально полминуты, и дверь открылась.

Комната управляющего, в общем, походила на другие комнаты, которые Гуров видел в этом доме. Добротная, но неброская мебель известной фирмы, хорошая отделка… Но комната Толстых все же несколько отличалась от других; ее обитатель наложил свой отпечаток на интерьер. Над кроватью висел огромный ковер, другой ковер устилал пол. В шкафу за стеклом стояли разнообразные божки – глиняные, бронзовые, фарфоровые и даже один серебряный. Видимо, Михаил Степанович привозил их из заграничных путешествий. Глядя на эту коллекцию истуканов, Гуров сделал вывод, что управляющий – человек весьма суеверный, верящий в судьбу и амулеты.