Проклятая судьба (СИ)

— К величайшему счастью — нет. Найти их в обход их желания невозможно. А если демиургу что-то понадобилось от тебя, то ничего хорошего обычно не выходит. Это либо почти верная смерть, либо и того хуже. Например, вышеупомянутый Бог-Император был намеренно отправлен в стазис местным демиургом, так как его деятельность начала мешать планам последнего.

— А не сыном?

— Сын был лишь проводником воли. Но, к счастью, вот так — на прямую демиурги редко вмешиваются.

— И что, ни одного позитивного опыта взаимодействия с ними нет?

— Есть. Но там пятьдесят на пятьдесят. Никогда не знаешь, зачем он с тобой связался и какие у него планы. Самое мерзкое то, что твое желание и мнение в этих планах не учитывается.

— А сколько всего ступеней вознесения? Титан, например, в кого может вознестись? В демиурга?

— Никто не знает, потому что никто не делал. По нашим подсчетам вознесение в демиурга потребует поглощения более одной вселенной. Впрочем, судя по всему, между титаном и демиургом есть еще ступени или даже ступени.

— А почему вы, зел’тага не возноситесь в асур?

— За все есть своя плата, — печально улыбнулась Фианна. — И при переходе к асурам эта плата непомерна.

— Чем же?

— Ты становишься абсолютным одиночкой. Фундаментально меняется твое сознание. Из-за чего всех вокруг, пусть и не сразу, ты начинаешь воспринимать как ресурс. Уже мы — зел’тага — одиночки, которых тяготит долгая близость даже равных. Наше общество очень рыхлое и разреженное. Но оно все еще общество и внутривидовая агрессия находится в разумных пределах. Асуры же сожрут другого асура при любом удобном случае, если им для личного выживания не потребуется иного. Ты думаешь, мы не пробовали? Дел’тага от нас были в ужасе, а мы от асур, вознесшихся из нам подобных.

— Что-то не сходится… Асуры ведь создают семьи и даже рождают детей?

— Так поступают только совсем молодые асуры. Большинство после первых пяти тысяч лет начинают пожирать собственных детей. А к десяти тысячам, то есть, к зрелости, утрачивают всякую способность размножению. Не только привычным тебе образом, но и через освобождение части своей души в новую личность. Для тебя нормально этого дракончика называть своей дочерью. Асур же зрелый не способен даже фамильяра завести. А если бы и смог, то считал бы его своим рабом.

— А вы — нет?

— Мы еще нет. Зел’тага — пограничная ступень. Мы последние, кто не может поглощать души. Дальше — изменения необратимы. И чем выше вознесение, тем сильнее это все выражается. Из-за этого демиурги, кстати, и сидят каждый в своей Вселенной. Они чудовищно неуживчивы. Ужасные создания.

— Сколько лет Асаф?

— До лишения воплощения она прожила порядка тридцати семи тысяч лет. Всех своих детей она пожрала уже на третьей тысячи. А их у нее было много. Если я ничего не путаю — девяносто три.

— СКОЛЬКО?!

— Она ведь дел’тага в прошлом. Сначала вознеслась до зел’тага. Потом шагнула дальше. И пыталась всем доказать, что мы заблуждаемся. Завела много детей. Заботилась о них. Старалась вести себя подчеркнуто… хм… человечно. Из-за этого, видимо, раньше времени она и сорвалась. Повторяю — она ОЧЕНЬ опасна. В первую очередь потому, что научилась невероятно классно притворятся и быть душевной, родной, близкой. Ты хочешь — не хочешь ей доверишься, если проведешь с ней достаточно много времени. А теперь добавь еще знания… нет, ЗНАНИЯ! За ее знания любой бы из нас пошел бы на все, если бы четко не осознавал — к ней смертельно опасно приближаться. Были из нас, кто пытался с ней договориться. Но заканчивалось это все каждый раз очень плохо.

— Я понял, — мрачно кивнул Всеволод, помня о том, что Асаф находилась рядом с его дедом. Значит он тогда все правильно почувствовал. И что дед для него по сути потерян, что он уже не принадлежит себе. Только источник угрозы перепутал.

— О чем задумался?

— Думаю, что делать со своими рабынями.

— Врешь же.

— Вру, — вздохнув, ответил Всеволод. — Зато от чистого сердца. Лучше сменить тему. А то я и без того сидел почти что в отчаянии. Эта Асаф мне и так не нравилась. Был эпизод, когда она показала, чего стоит. Но там столько всего… — он махнул рукой. — Давай лучше правда о рабынях поговорим.

— А что о них говорить? — сально усмехнулась Фианна. — Наслаждайся моментом. Ты пока очень юн. Тебе это жизненно важно, чтобы голова не вскипела.

— Я о другом. Ты ведь собираешься отлучиться из этого мира. Так?

— Неделя, не меньше. Мне нужно выйти на своих и все подготовить. Асаф — не из тех, кто просто так попадется в ловушку. Тем более, что есть ее жрица. Причем из старых. Это вообще катастрофа.

— Вот. И мне нужно будет крутится. Выживать все это время. И, возможно, даже спешно отступать. Бежать, то есть. А бросать девочек не хочется. Все-таки тридцать тысяч душ — огромная цена. Жалко это все на ветер спускать.

— А… — понятливо произнесла Фианна и сделав непонятный жест, протянула Всеволоду свиток, материализовавшийся у нее прямо на ладони. — Это очень простое и экономичное плетение. Извини, упустила из вида, что ты не знаешь.