Хотя в названии его традиционно звучало немецкое «штейн» — «скала», «камень», но никакими скалами поблизости и не пахло. Напротив, эта местность источала совершенно другие запахи. Точнее сказать — миазмы, нездоровые испарения ржавых топких болот, которые окружали Вайсенштейн со всех сторон.
Эта местность представляла собой стратегически важный ключ к Ревелю, поэтому князь Мстиславский решился — не спрашивая дозволения государя и не согласовывая свои действия с Андреем Курбским — осаждать замок. В конце концов, вот он — долгожданный кусок добычи и славы! Стоит ли от него отказываться, если он сам так и просится в руки?
Порохового зелья у глебовского отряда почти не осталось, так что в определенном отношении и самый отряд, можно сказать, утратил смысл своего бытия. Сборище каторжников под командой неопытного дворянина для того и было предназначено, чтобы взорвать мину под стенами Феллина — а там хоть трава не расти, пусть хоть все до единого сложат буйные, никчемные свои головы.
Однако Глебов ухитрился сохранить больше двух третей отряда и вдобавок добиться от этих отпетых людей повиновения — если не любви. Поэтому они продолжали существовать.
Мстиславский призвал к себе Севастьяна вечером первого дня, когда Вайсенштайн, в окружении рыжего, пахнущего кровью болота, встал перед его воинством.
— Видишь? — спросил Севастьяна князь Иван. — Если бы нам эту дуру взять либо измором, а еще лучше — штурмом, то, считай, и на войну в Ливонию не зря ходили.
— Долго мы под этими стенами не просидим, — заметил Севастьян. Он наслаждался своей новой ролью опытного боевого командира, с которым советуется командующий. — Мне кажется, — добавил он, покраснев, так как сам себя уличил в бахвальстве, — что тут оголодаем да и сгинем в топях.
— Придется подбираться под стены, и копать, — сказал Мстиславский. — Как твои ребята, сдюжат еще раз?
— Я поговорю, — сдержанно ответил Севастьян.
— Ради тебя они в огонь пойдут, не то что в болота полезут, — убежденно произнес Мстиславский и потрепал молодого человека по плечу.
Севастьян понял, что князь нарочно ему льстит. Дернул плечом недовольно.
— Я поговорю с моими людьми, — повторил он, — если удастся убедить их — все сделаем. Если струсят — что ж, труса можно страхом смерти в болота загнать, да только он там и потонет. Ничего другого не сможет.
Мстиславский нахмурился.
— Может, ты и прав, Глебов, — сказал он. — Но было бы гораздо лучше, если бы ты их все-таки уговорил.
Севастьян кивнул и молча ушел. На душе у него было нехорошо, как будто он только что совершил предательство.
— Не было никакого предательства! — горячо ему Иона, когда господин Глебов поделился с ним этими соображениями. И добавил, вдруг сделавшись очень осторожным: — Пока не было.
— И не будет, — хмуро заявил Севастьян. — Еще не хватало, чтобы я своих людей бросил на смерть ради славы князя Мстиславского.
— Светлый князь Мстиславский хочет взять Вайсенштейн и оттуда с большими силами и припасами двинуться на Ревель, — возразил Иона. — Его цели вполне достойны… Впрочем, — он вдруг испугался, — что я, в самом деле, о княжеских помыслах судить вознамерился! Тебе решать, Севастьян. Если решишься, мы с тобой хоть кого убедим.
И Севастьян решился.
— Ребята, — заговорил он у костра и добавил слово, с которым новгородский торговый человек обращается к равному себе: — Товарищи… Все мы клейменые, не так, так иначе. Вам, наверное, неизвестно, но отец мой в Новгороде был богат и известен, а погиб по навету злых людей — был казнен как фальшивомонетчик. И мать моя умерла под пытками, а нас с сестрой пощадили — сослали в монастыри да тюрьмы. И хоть был потом мой отец полностью оправдан и имение ему возвратили, а пятно подозрения на мне осталось. Поэтому мне и поручили командовать вами…
Повисло молчание. О многом думали эти люди с изуродованными телами и изувеченными судьбами. Кивали клеймеными лбами, как бы отвечая собственным мыслям.
Потом заговорили все разом:
— Что же ты нам, батюшка, прежде об этом не говорил!
— Мы бы тебя как родного!
— От скольких бед вместе избавились!
— Мы-то сразу поняли, что ты из наших!
— Меня тоже по ложному приговору судили!..
— Ясно, почему ты до наших сердец ключик нашел!
— Свой свояка видит издалека!..
— Ну, тихо вы! — прикрикнул Иона строгим тоном. — Какой вам «свояк» мой боярин? Нашли своего, каторжные морды!
Все почему-то рассмеялись, и напряжение сразу спало.
Севастьян тоже хмыкнул.
— Ладно, это все дело прошлое. Князь Мстиславский хочет брать Вайсенштейн. Спрашивает, сумеем ли мы сделать новый подкоп? Подбираться к крепости трудно — местность ровная, как блюдо, видно издалека. Половину из нас перебьют из пищалей и луков, это уж как пить дать. Да и утонуть тут тоже дело нехитрое, болота непроходимые, гиблые.
— Верно говоришь, — подтвердили некоторые.