Проклятая благодать

Фиби наклонилась ко мне и спрятала лицо у меня на груди, вырывая меня из мыслей. Она подняла голову и сказала:

— Я не могу попасть в центральную мишень.

Она указала на самое дальнее дерево.

— Кто вообще сможет в него попасть?

Она покачала головой.

Я взглянул на дерево, о котором она говорила, и пожал плечами.

— Я.

У нее отвисла челюсть.

— Ты можешь попасть в него? — Она скептически посмотрела на меня. — Я понимаю, что ты, должно быть, хороший стрелок, но уверена, что даже ты не сможешь туда попасть.

Я ухмыльнулся ее недоверию. Сучка и понятия не имела. Взяв у нее из рук оружие, я шагнул вперед и занял позицию. Я чувствовал на себе ее взгляд. Но заблокировал это. Мир вокруг меня исчез, пока я стоял совершенно неподвижно, сфокусировав взгляд на мишени. Я заблокировал все, кроме цели.

Мое зрение стало острым. Я передвинул палец на спусковом крючке, затем с привычной легкостью послал пулю через воздух прямо в центр мишени. Я опустил оружие, чувствуя тот же прилив адреналина, что и всегда. Повернувшись, я посмотрел на Фиби. Она глядела на меня широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытым ртом.

Она выглядела чертовски великолепно. Сучка была сногсшибательная, вся в веснушках и с голубыми глазами.

— AK.

Она шагнула вперед, не сводя глаз с цели.

— Как... Как? — Она боролась, чтобы закончить свои слова. — Как тебе это удалось?

Она посмотрела на оружие в моих руках и подозрительно покачала головой.

— Ты чего-то недоговариваешь.

Мой желудок сжался, и я отвернулся.

— Нет, просто в детстве учился здесь стрелять, вот и все. Я был неплох. А с Палачами стал еще лучше.

Я забрал оружие и направился к хижине. Фиби последовала за мной, когда я убрал оружие в сундук, и вошел в дом. Ее рука скользнула в мою, призывая меня остановиться. Ее голубые глаза изучали мое лицо.

— Почему ты так хорошо стреляешь? — спросила она, на этот раз более твердо.

Я ни хрена не сказал в ответ.

Она указала на шкаф в другом конце комнаты.

— Почему этот шкаф заперт?

Я знал, о чем она говорит, но даже не думал, что сучка заметила это.

— Почему мы здесь, в этой хижине, АК?

Я попытался проглотить раздражение, подступившее к горлу. Я видел эту сучку во время ее запоя, слушал, как она рассказывала мне о своем ребенке, и вот теперь она пытается узнать о моем дерьме?

— Чьи сапоги у двери?

Ее слова врезались мне в грудь. Я чувствовал, как мои стены снова поднимаются, выталкивая Фили за их пределы. Она прорвалась, хотя это было невероятно, но теперь она копала слишком глубоко. Возможно, она и хотела выставить все свое дерьмо на всеобщее обозрение, но это не означало, что пришло время и мне сделать то же самое.

— Я видела тебя. — Она крепче сжала мою руку. — Видела, как ты чистил сапоги. Видела, как прижимал их к груди.

Она подошла ближе. Я хотел отодвинуться к чертовой матери, но ноги не слушались.

— Я видела, как ты плакал.

— Хватит, — предупредил я.

Моя щека дернулась от гнева.

— АК, пожалуйста... поговори со мной, — попросила она, и ее глаза наполнились слезами. — Я... Я доверилась тебе. Пожалуйста, доверься и ты мне. Я вижу, какое бремя ты несешь.

Оскалившись, вынужденный слететь с гребаного обрыва, я притянул ее ближе и выплюнул:

— Не пытайся проделать со мной свое гребаное дерьмо соблазнительницы, Рыжая. Ты ни хрена не готова к тому, что я положу к твоим ногам. Ты думаешь, что твоя история плоха, тогда ты ничего не видела в этой жизни.

Я приблизил ее лицо как можно ближе к своему.

— Так что завязывай с этим дерьмом и отвали к чертовой матери.

Я отпустил ее руки и схватил ключи от грузовика со стойки. Я выскочил за дверь, услышав, как она зовет меня по имени. Но не остановился, не мог остановиться. Я резко включил двигатель и выехал. Ехал и ехал, пока не добрался до магазина. Я набрал кучу дерьмовой еды, в которой не нуждался, потом достал с верхней полки бутылку «Джемисона». Открутил крышку, и жидкость потекла мне в горло еще до того, как я вышел из магазина. Я сидел в своем грузовике, чувствуя жжение, необходимое, чтобы уйти с обрыва. А потом рассмеялся гребаной иронии. Я забрал у Фиби выпивку, но вот он я, как гребаная киска, топил воспоминания, которые участились в десять раз с тех пор, как Фиби рассказала мне свою историю.

Эта гребаная хижина. Эти чертовы сапоги. Оружие, одежда в шкафу... этот гребаный запертый шкаф.

Мой сотовый завибрировал в кармане, теперь, когда я был далеко от хижины, у меня была связь.

Таннер.

— Да?

— Наконец-то. Хотел сообщить тебе, что люди Мейстера знают, что это были мы. Подтверждено взломом их электронной почты. Они еще ни хрена не сделали, но хотел держать тебя в курсе событий. У Стикса и Кая все под контролем, но они хотят, чтобы ты был в курсе, когда решишь вернуться. Тебе нужно следить за обстановкой.

Я выдохнул, чувствуя, как «Джемисон» заглушает темные мысли в моей голове.

— Ладно, — сказал я. — Таннер?

— Мм?

— Ты хорошо выслеживаешь людей? Поиск пропавших людей и все подобное дерьмо?

— Вроде того. А что?