Проклятая амфора

– Надеюсь, их будет не много, – нервно усмехнулась Галия. – Иначе новый гость съест меня живьем.

Но ее чаяния не оправдались. Сначала прибежала служанка от одинокой молодой женщины и заявила:

– Пусть лекарь поторопится, ей очень худо!

Ксантия забрала из конюшни золотистого ферганского скакуна Берза и усадила Глафиру позади себя. Они мчались во весь опор мимо садов и огородов, а, когда, наконец, спешились, у калитки их ждала, беспокойно прохаживаясь, сама хозяйка – слегка бледная, но вполне бодрая. Увидев вместо Филиппа двух девушек, она удивилась и даже как-то насторожилась, но потом сказала:

– Ладно, если господин лекарь доверил вам свою работу, значит, все в порядке. Кстати, меня зовут Немея.

– Очень приятно. Не сомневайся, – серьезно заверила ее Глафира и встряхнула рыжими кудряшками. – Я знаю, что делаю.

Женщина тяжко вздохнула.

– Видишь ли, у меня странные симптомы. Кажется, я отравилась несвежим молоком. Или, возможно, в пироге попались гнилые фрукты. Меня постоянно мутит, кружится голова, а иногда накатывает слабость.

– Так-так, – поощрила Глафира, тщательно вымыла руки и стала раскладывать разные инструменты.

– Она беременна, – шепнула подруге Ксантия. – Берусь утверждать без всякого осмотра.

– Похоже на то, – так же тихо ответила ей Глафира. – Но нельзя же так сразу огорошить незамужнюю женщину. Я пытаюсь найти способ деликатно намекнуть, вот и тяну время.

– О чем вы шушукаетесь? – встрепенулась пациентка. – Мои дела настолько плохи?

– Нет-нет, – успокоила ее Глафира. – У тебя есть семья?

– Мы не ладим.

– А друзья? Кто-нибудь близкий?

– А что? Я умираю? – ее лицо вытянулось.

– Да нет же, – Глафира взяла ее за руку. – Ты только не волнуйся. Я задам решающий вопрос: как долго длится задержка?

– О, не-е-ет! – заголосила женщина. – Умоляю, только не говори, что я жду ребенка!

– Но, скорее всего, так и есть, – виновато промямлила ученица лекаря.

– Тогда дай мне что-нибудь для аборта!

– Я не могу, – Глафира опустила глаза.

– Почему? Боишься рискнуть репутацией? Но от этого зависит моя жизнь! Он меня убьет!

– Кто? – спросила Ксантия.

– Любовник. Он женат, богат, известен, и скандалы ему не нужны. Если он меня бросит, я останусь без денег и умру в нищете! Вилла мне не принадлежит, я ее снимаю.

– Понимаешь, любые средства, вызывающие выкидыш, очень опасны и непредсказуемы, – пояснила Глафира. – Начнется кровотечение, и остановить его никто не сумеет. Ты фактически просишь у меня яд!

– Тогда я позову другого лекаря, – упрямо повторила женщина.

– Не стоит делать глупости, – охладила ее пыл Ксантия. – Поговори с отцом ребенка. А уж потом, если он не проявит понимания, что-нибудь придумаем.

– Верно, – подхватила Глафира. – Мы тебя не бросим!

Кое-как успокоив Немею, они неспешным шагом отправились в гостиницу. Солнце уже давно село, воздух стал прохладнее и чище, а с Нила доносилось пение катавшихся на лодках людей.

– Паршивый выдался день, – пробурчала Глафира, не чувствуя умиротворения. – Медицина привлекла меня как раз ощущением некоторого могущества. Приятно сознавать, что можешь помочь там, где другие бессильны. И вот, сталкиваешься с подобной ситуацией! Мать и ребенок целиком зависят от какого-то ветреного богача, и не в моей власти повлиять на него! Что, если он ее прогонит? Или подтолкнет к аборту?

– Прелесть сложных задач – в поисках их решения, – отозвалась Ксантия невозмутимо.

– А если его нет? В математике, например, так бывает.

– Значит, я стану первой, кто его найдет, – пожала плечами брюнетка.

– Твоя запредельная самоуверенность восхищает, – фыркнула Глафира.

– Мир принадлежит тем, кто никогда не сдается. Так мне однажды сказали.

Ученица лекаря бросила на нее любопытный взгляд. Подруга только что явно процитировала Владыку мечей. «Он ее любит, в этом сомнений нет. А что чувствует она?». Девушка не отважилась бы задать подобный вопрос вслух. Ксантия была доброй, и отзывчивой, но иногда в ее глазах загорался пугающий ледяной огонь – какая-то часть прошлой жизни, о которой Глафира знала очень мало.

«Его сердце, как морская скала, как морская скала, – тянулось грустное хоровое пение с реки. – Мне жаль, и ему тоже жаль». Плеск весел добавлял мелодии мягкости и печали. Молодежь, катавшаяся на лодках, пела на египетском с сильным греческим акцентом. Нил неумолимо заставлял вспоминать язык тех, кто первыми пришел на его берега.

– И почему мы не взяли фонарь? – Глафира споткнулась о камень и чуть не взвыла от боли. – Надеюсь, мы доберемся прежде, чем я переломаю себе ноги.

– Сядь на коня, – предложила Ксантия. – Я говорила тебе: не покупай эти сандалии – у них слишком широкий ремешок.

– Но они такие красивые! Смотри, у нашей гостиницы собрались люди, и почему-то мне кажется, что опять случилась какая-то беда.