Проклятая

Чуть позже с этими же новостями звонил Рыбин. Не зная о том, что он не первый, Андрей пытался подготовить Аню морально. Та отвечала отрешенно, и участковому понадобилось добрых пять минут, чтобы понять, что собеседница уже в курсе. Одна мысль: Сергей. Что ты наделал? Почему? Мать была парализована последние четыре года. Она не могла ходить. По самым ободряющим и оптимистическим прогнозам она должна была прожить, ну еще год-полтора. Аня, если серьезно, корыстную версию исключила бы в любом случае. Не Сергей. Не этот святоша. Да даже если бы ему предложили еще миллион долларов или каких-нибудь немецких марок сверху. Пытаясь привести мысли в определенный порядок, она обещала себе не ударяться в какие-либо версии, пока не узнает что-нибудь конкретное. Но справиться с потоком мыслей оказалось задачей не из легких.

Мать отличалась скверным характером в последние годы, и возраст не шел ей на пользу. Вряд ли болезнь, подкосившая ее, смогла усмирить суровый норов. Сергей носился с ней, как с маленькой и на отрез отказался "прописать" ее в доме престарелых или больнице. Из разговоров по телефону с братом, да и просто слыша истеричный голос на фоне, можно было сделать вывод, что мать ко всему прочему стала еще и капризной.

Она увидела указатель на районный центр и свернула с широкой трассы, на засыпанную гравием дорогу. В салоне противно зашумело. Мелкие камешки стучали по днищу и громом раздавались в голове. Под глазами Ани появились черные круги от постоянного недосыпания. Она прикинула, сколько осталось денег в кошельке и хватит ли на кофе в первой попавшейся забегаловке и с грустью постучала подушечками пальцев по рулевому колесу. Деньги были, но вряд ли стоит относиться к ним так расточительно. Не после того, что сказал две недели назад Олег. Вытянув все соки из сигареты, Аня выкинула бычок в окно.

На горизонте показались верхушки деревьев. Знакомая местность немного взбодрила. Оставив справа районный центр, она свернула на неприметную дорогу, спрятавшуюся за высохшим кустарником. Запахло лесом и травой. Аня снизила скорость и стала аккуратно объезжать глубокие ямы. Для этого порой приходилось и вовсе выезжать из колеи на поле. Заехав в тень деревьев, Аня вздохнула с облегчением.

Покружив по до боли знакомой местности, она вскоре выехала на дорогу, ведущую в деревню. Внизу живота стало тепло. Руки предательски задрожали. Она часто представляла себе возвращение в деревню. Даже была твердо намерена поддержать брата с похоронами, когда это случится. И всегда в мыслях зацикливалась на том, что скажут люди, когда увидят ее. Увидят ее такую взрослую. Взрослую, но все еще такую же подлую. Интересно, они знают, что произошло на самом деле? Вряд ли. Мать никогда бы не решилась рассказать. Может и догадывались, но вслух ничего не говорили. Для них Аня навсегда останется неблагодарной девчонкой, которая разбила сердце матери. И это после того, что та сделала для нее. Аня не могла и предположить, что неожиданное возращение станет таким.

Вот она. Аня въехала на центральную улицу родной деревни. Ощущения стали и вовсе уж осязаемыми. От их избытка в груди все сжало. Она сбавила скорость до минимума. Дома казались очень ветхими и неухоженными. В детстве она никогда не обращала на это внимания, но сейчас это очень бросалось в глаза. В основном это были кирпичные послевоенные постройки, но встречались также и деревянные срубы - прародители колхозов. Она сразу поймала себя на мысли, что отвыкла от всего этого и чувствует себя чужой здесь. Она находилась далеко от ставшего привычным мира. Мир вокруг нее обыкновенно был заполнен железобетоном, коробками девятиэтажек, общественным транспортом, автомобилями и прочей атрибутикой большого города.

Ничего не поменялось. Вот и завод, который местные жители называли "ток", опоясанный канавой и метровым хребтом земли вокруг нее. Ферма - длинный широкий сарай от которого пахло парным молоком и навозом. А вот и дом Светки с окраины. Аня поменялась в лице при виде просевшей хибары с заколоченными окнами. Она сразу вспомнила историю, произошедшую с нею во дворе этого дома. Вспомнила темный силуэт и лицо старшего брата, как на фотографии, висевшей над журнальным столиком в зале, который умер, когда Ане было полтора года.

Мальчишки играли на потрескавшемся асфальте в банки. Аня улыбнулась. Последний раз она видела босоногого ребенка на улице еще в детстве. Увидев машину, дети разбежались в сторону. На лавочке у одного из дворов в тени старого клена сидели несколько бабушек. Они с интересом оглядели новую машину и зашептались. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о личности Ани. Наверняка вести о смерти матери с самого утра беспокоят умы местной интеллигенции. Приезд ее был лишь вопросом времени. Она еле заметно кивнула, но, не встретив никакой реакции в пристальных взглядах бабок, отвернулась и поехала быстрее.