Проклятая

Участковый развернулся и вышел из подсобки. Сергея вывели сразу же за ним.

- Андрей!

Рыбин обернулся.

- Спасибо тебе за все.

Андрей прошел дальше. Он был зол на Сергея. В памяти вновь всплыла неприятная история с отморозками. Одному из них удалось выхватить пистолет участкового. Отморозок убежал. Не долго думая, Рыбин сел за руль своей машины. Разговор с отморозком был коротким. Глухой стук, разбитое стекло и помятый бампер. Если с последними двумя вещами разобрался Сергей, то участковому пришлось приложить немало усилий, чтобы утрясти случай с глухим стуком и тяжелым сотрясением мозга. Дело можно было утрясти вполне официально, если бы оружие оказалось табельным. Вот только табельного оружия у него не было, а в связи с ростом неприязни к профессии "родину защищать" Андрею просто необходим "ствол".

И сейчас Сергей грозил вылить все наружу. Что у него вообще в голове? О какой опасности он говорит? Единственная опасность, угрожавшая Ане, шла сейчас по направлению к своей камере. А если он прав?

С этими мыслями он зашел в кабинет, в котором сейчас сидела Аня. Она уже пила чай. Самый вкусный чай в мире. Она мило улыбнулась Андрею. Под глазами до сих пор была размазана тушь.

О, Боже, какая же она красивая! Я обязательно проверю ночью, все ли с ней в порядке. Обещаю, Сергей.

13

Сергей сидел на стуле возле кровати матери и тупо смотрел в одну точку в полу. В руках его было распятие. Мать лежала на спине, уставившись в потолок. Глаза ее были налиты кровью. Она дышала прерывисто, с хрипами. Лучи солнце попадали прямо в лицо - Сергей специально отодвинул занавеску, чтобы проследить за реакцией. Капельки пота стекали по лбу болезненно-серого цвета.

Когда он вошел к ней утром, окно вновь было открыто. Хотя он специально спускался вниз вечером, чтобы еще раз все перепроверить. Ранки на шее начали затягиваться, но кожа старушки стала бледней.

Он был бы и рад, если бы все оказалось простым совпадением, глупым стечением обстоятельств. Был бы рад, если бы дело было только в его воспаленном воображении, которое нарисовало то, что хотело нарисовать. Вот только все говорило об обратном. Все говорило в пользу невероятной версии. Животные - они боялись. Они чувствовали, когда он приходил по ночам. Мать ходила. Это с ее ногами, тонкими, словно спичинки. Окно не могло открываться само по себе. За пределами дома мать чувствовала себя нормально, по крайней мере, неделю назад. Ранки на шее. Потеря веса. Отказ от еды. Он всегда добавлял чеснок в еду (может, и сказки о чесноке, но все равно плюс один к версии). И теперь самое главное...

Он поднес распятье к ее лицу. Старуха оскалилась и зашипела. Сколько злобы было в ее глазах. Если бы она могла, то непременно бы порвала сына на куски. Он убрал крест в сторону и мать вновь расслабилась.

Она просто свихнулась, и ты это знаешь, твердил здравый смысл. Но вот прислушиваться к нему уже не имело никакого смысла. О каком здравом смысле может идти речь, если мать начинает ругаться, как водитель грузовика с двадцатилетним стажем, стоит Сергею лишь опустить занавес и оставить старуху в теньке? Солнечный свет полностью парализовал ее. Плюс один к версии: она начала говорить. Пусть лишь непристойности и маты, но очень даже четко.

Утром он звонил в больницу. Сказал, что матери снова стало плохо, но ему отказали, заявив, что "в данный момент все палаты забиты до отказу". Прямо, как в военное время, подумал Сергей, хотя понимал, что тут кроется.

Он встал и закрыл штору. На этот раз мать не стала орать, как бешенная. Она посмотрела на сына с благодарностью. Он снова сел рядом с ней и ласково погладил по щеке. Если бы у нее оставались слезы, то она бы заплакала сейчас. Она смотрела на сына, не скрывая надежды. Зная, что теперь Сергей в курсе того, что за беда с ней произошла.

- Все будет в порядке, мам. Никто тебя больше не тронет.

Сергей стиснул кулаки. Им овладела ярость. Страх, который сжимал грудь еще рано утром, проел. Что это за монстр, который мучает старую парализованную женщину, живущую за пределами населенного пункта? Он явно чего-то боится. Боится, что его вычислят. И поймают. А значит он уязвим.

Сергей встал и вышел из комнаты. Он попытался вспомнить все то, что когда-либо слышал о них.

Пора смириться и начать называть вещи своими именами.

Но он не мог. Нужно быть полным кретином, чтобы поверить в вампиров, упырей, вурдалаков или как их там еще называют.

Стараясь больше не думать об этом, он прошел к чулану и достал с полки четыре крупных головки чеснока. В фильмах, насколько он помнил, головки оставлялись целыми, но он схватил нож со стола на кухне и решительно направился назад к матери. Разрезал одну пополам. Зубчики рассыпались в ладони. Комната мгновенно наполнилась резким запахом. Разложил по подоконнику. Проделал то же самое с оставшимися.