Проклятая

Однажды, в пионерском лагере они вызывали духов. Так, как это делали дети во всех лагерях мира, будь то лагерь бойскаутов за океаном, пионерский лагерь или что-то еще в этом роде. Сначала была бабка-матершинница: нитку привязывали к люстре или плафону, где-то в середине нити висела конфета, а по обоим ее сторонам - узлы. Заклинанием вызвали "бабку" и та, добираясь до конфеты, спотыкалась об узелок и материлась голосом одного из вызывающих. Затем Пиковая дама - аналог Кровавой Мэри в Америке. Антон, парень-заводила из соседней деревни говорил, что Пиковую даму нельзя вызвать одному. Только компанией, потому что иначе, Пиковая дама непременно убьет смельчака, который вызвал ее в одиночку. Тишина располагала к откровениям. Естественно, дети собрались в круг и принялись рассказывать страшные истории. Кто-то рассказал, как он видел привидение маленькой девочки в лесу. Парень из ее деревни признался, что видел хвост черта в канаве, которой был окольцован завод, производящий подсолнечное масло в двух километрах от них. И Аня, когда настала ее очередь, сказала: "Мой старший брат умер, когда мне был год. С тех пор он приходит ко мне и иногда мучает". История Ани оказалась самой интересной и вскоре она обросла подробностями. Он приходит три раза в год: на свой день рождения, какой-то церковный праздник и еще один раз ночью зимой. Никто, кроме Ани его не видит. Он воет и кусается. Иногда молча стоит и смотрит на нее. Рассказывая историю, Аня вдруг почувствовал неимоверный страх. Голос начал предательски дрожать. Одна девочка присела к ней на кровать и погладила по спине. Следующий парень рассказал о домовом, увиденным им в пролом году, но Аня больше никого не слышала. Потому что ее собственная история напугала ее до дрожи в коленках.

Эта история послужила стартом к новой фобии, стремительно развивавшейся в девочке. Однажды, придя домой со школы раньше всех остальных и оставшись одна, она долго не спускала глаз с фотографии брата на стене. Боялась отвернуться и не заметить, как тот подкрадется к ней. Она так и сидела на стуле в кухне, пока наконец не поняла, что тишина нагнетает еще больше. Она побежала в зал и включила телевизор на всю громкость, села в углу, обеспечив себе тем самым тыл. Вскоре пришел отец и стало легче.

Становилось хуже. С каждым днем она чаще и чаще думала о брате. Это продолжалось до тех пор, пока она не закатила истерику, отказавшись входить в свою комнату. Мать тогда и сама страшно перепугалась. Аня вообразила себе, что на ее кровати сидит брат без лица и смотрит на нее. Она сказала матери, что, если зайдет туда, то непременно умрет. Это не могло долго продолжаться. Этим вечером был тяжелый разговор с родителями. Аня все-таки вошла в комнату по настоянию отца и убедилась, что никого там нет.

Доктор из районной больницы предложил оставить ее со страхами наедине. Они разработали программу, по которой Аня встречалась со страхами лицом к лицу. В ее случае это было одиночество - именно этого боялась она. Старший брат исчез через несколько месяцев.

Но остался страх. Иногда ей снились кошмары, от которых она просыпалась в холодном поту. Тот же доктор попытался объяснить ей, что во снах нет ничего сверхъестественного. Сновидения - попытка мозга работать во время отдыха. "Нет никаких движений во сне, - объяснял психолог. - Есть картинка. Все остальное - домыслы. То есть, ели на картинке лес, то мозг уже знает, что ты каким-то образом туда попала. Рисует дорогу, хоть ты и не помнишь ее. Отсюда возникают новые образы и, в итоге, мозг ищет каждому из них объяснения. Не нужно бояться картинок. Разум пытается делать то, что делает всегда". В то время эти объяснения показались Ане натянутыми, но с годами она начала понимать эти сложные мысли.

В конце концов фобия стала привычкой. Рассыпав соль, она тут же бросала щепотку через левое плечо; если черная кошка перебегала ей дорогу, то она ждала и не двигалась с места, пока кто-нибудь не пройдет через "сплетенную ею паутину"; не ходила под лестницей. Все эти обряды проводились не из страха, а по привычке. Это как для некоторых забыть дома наручные часы: ты знаешь, что ничего не произойдет, но все равно неприятно.