Проклят и прощен

— Недавно я была невольной свидетельницей вашего разговора с пастором Вильмутом, — начала она. — Вы тогда высказали намерение при теперешних угрожающих обстоятельствах оставаться в Верденфельсе возле дяди. Вы сдержите свое слово, неправда ли?

— Разумеется! Не сомневайтесь в этом.

Анна чувствовала холодность в его словах, но все-таки продолжала:

— Барон нуждается в друге и, может быть, еще более в защитнике. Он вполне сознает грозящую ему опасность, но, несмотря на это, не хочет покинуть Верденфельс и даже не думает принять какие-либо меры предосторожности.

— Он сам вам сказал об этом? — спросил Пауль с горечью, которую не мог скрыть. — Впрочем, я видел, что вы желали разговора без свидетелей.

— Господин Верденфельс, — в голосе Анны зазвучала трогательная мольба, — вы любили меня, добивались моей руки, и хотя я думаю, что эта любовь существовала больше в вашем воображении, чем в сердце, я обращаюсь к вам, зная, что теперь требую от вас слишком многого. Слыша, как мужественно и энергично вы выступили против моего кузена Вильмута, я поняла, насколько вы выше и лучше других, и это придает Мне мужество высказать вам свою просьбу. Оставайтесь при Раймонде! Я боюсь, что на него будет еще больше покушений, чем до сих пор. Оберегайте и защищайте его, насколько это в вашей власти!

Наступило молчание. Пауль страшно побледнел и, казалось, не находил ответа.

— Вы знали моего дядю раньше? — наконец спросил он.

— Да, — тихо сказала Анна.

— И он был вам близок?

— Да!

Губы молодого человека болезненно дрогнули.

— В таком случае я понимаю отказ, выпавший на мою долю.

— Господин Верденфельс...

— О, я говорю это без всякой горечи. Я хорошо узнал Раймонда в последние месяцы и знаю, что при всей своей мрачности и замкнутости, при всех своих странностях он обладает чертами, которых у меня нет. В нем есть что-то такое, что невольно привлекает к нему, вероятно, невозможно было противостоять его обаянию, когда он еще не удалился от жизни и был счастлив...

Анна тихо покачала головой.

— Он никогда не был счастлив, даже тогда, когда я с ним познакомилась, и жизнь, к которой он теперь возвращается, всегда встречала его враждебно. Господин Верденфельс, поручаю вам защиту Раймонда. Если вы когда-нибудь любили меня, берегите его!

— Это будет сделано, — с твердостью сказал Пауль. — Я не покину его, насколько это от меня зависит, он будет в безопасности.

Анна протянула ему руку и воскликнула:

— Благодарю вас, благодарю от всего сердца.

Эта благодарность шла прямо из сердца. В голосе Анны, всегда казавшемся молодому человеку таким холодным и спокойным, теперь звучали горячие, трогательные ноты. Он в первый раз услышал этот задушевный тон, относившийся к другому, и, безмолвно склонившись над протянутой рукой, прижал ее к своим губам. Хотя Пауль уже начал превозмогать свою безнадежную страсть, но в эту минуту он с особенной ясностью почувствовал, чего лишился. Его сердце сжала острая боль потери, и глаза были влажны, он хоронил свою юношескую любовь...

Несколько минут спустя от дома лесничего отъехали сани, в которых сидели барон и его племянник, а несколько часов спустя уехала домой и Анна Гертенштейн. В доме лесничего никто и не подозревал, что эта встреча не была простой случайностью.

Глава 16

Вечер уже наступил, когда Раймонд и его племянник достигли Верденфельса. Дорогой они почти все время молчали. Казалось, к Раймонду вернулась прежняя замкнутость, а Пауль со своей стороны был рад, что его избавляли от необходимости разговаривать. Он даже почувствовал облегчение, когда барон тотчас по приезде прошел в свою комнату, так как сегодняшнее открытие поразило его глубже, чем он хотел себе признаться. Когда молодой барон вошел в свою комнату, Арнольд передал ему полученное в его отсутствие письмо, многозначительно добавив:

— Из Розенберга!

Пауль узнал почерк Лили на конверте и поспешно взял письмо. Подойдя к лампе, он распечатал его и принялся читать. Это был ответ на его последнее, очень подробное письмо, в котором он делился с Лили своими планами преобразований в Бухдорфе. Лили усердно вникала во все подробности и хотя иногда и высказывала очень наивные взгляды, но в главном всегда была согласна с будущим преобразователем, а именно в том, что надо дать энергичный отпор кузену Грегору.