Проклят и прощен

Да, этот брак был делом моих рук, но мое собственное сердце было при этом разбито, растоптано в прах. И разбитое сердце не помешало мне принудить тебя к этому браку, обвенчать тебя с другим и призвать на вас Божье благословение.

Анна не проронила ни слова, со страхом и удивлением глядя на человека, который разбил собственное сердце так же хладнокровно и безжалостно, как и судил других. Хотя в каждом его слове сказывалось торжество одержанной победы, но голос звучал так спокойно, словно целое столетие отделяло его от той борьбы.

— Теперь я поборол и похоронил эту слабость, — продолжал Вильмут, — иначе ты никогда не узнала бы о ней. Но я хотел на своем примере показать тебе, что могут сделать сила воли и сознание долга. К тому, что заставил меня сделать мой долг, тебя должна принудить виновность того человека. «Если глаз твой соблазняет тебя, вырви его!» — сказано в Писании. Я следую этим словам; поступай так же и ты.

— Грегор, ты страшен в своем беспощадном красноречии, — сказала молодая женщина, охваченная легкой дрожью. — Я преклоняюсь перед ним, но не могу до него возвыситься.

— Так учись этому! — с ударением ответил Вильмут. — Ты не принадлежишь к слабым натурам, твоя воля так же сильна, учись пользоваться ею. Опасность, которую я надеялся навсегда устранить, угрожает тебе вторично с тех пор, как Верденфельс поселился здесь. Ты должна неумолимо отклонять каждую его попытку к сближению. Слышишь, Анна? Я требую этого от тебя во имя прошлого, во имя того пламени, которое четырнадцать лет тому назад превратило в пепел наше село.

Анна вздрогнула, но не возразила ни слова на беспощадное напоминание; молча опустила она голову и безмолвно положила свою руку в протянутую правую руку Грегора. Ему было этого достаточно: он знал, что она сдержит обещание.

Глава 12

Прошло несколько месяцев. Зима вполне вступила в свои неоспоримые права; на этот раз она была необыкновенно сурова и покрыла все толстым слоем снега, сделавшим и горы, и их ближайшие окрестности недоступными на целые недели. Беднейшее население сильно страдало в это суровое время года, а в имениях Верденфельса было особенно много нужды и горя. Покойный барон, несмотря на свое богатство, никогда ничего не делал для своих крестьян, а его сын, после нескольких неудачных попыток сойтись с ними, заперся в Фельзенеке и никогда больше не спрашивал о благосостоянии и нуждах поселян.

Теперь барон Раймонд вернулся в Верденфельс и намеревался, по-видимому, надолго обосноваться в своем замке. Хотя он ездил иногда в Фельзенек и оставался там по целым дням, но основным его местопребыванием стал Верденфельс, где замкнутость не соблюдалась так строго, как в уединенном замке в горах. Пауль не только с разрешения, но даже по ясно выраженному желанию дяди сделал визиты соседям, а те не замедлили ответить тем же. Приезжали из любопытства, чтобы посмотреть на барона, о котором ходило так много рассказов и которого никто еще не видел. Но Раймонд избегал всяких отношений с обществом, предоставляя Паулю быть его представителем.

Крестьяне, напротив, видели его довольно часто, так как он проезжал через село каждый раз, когда ездил в Фельзенек, а иногда появлялся верхом и в окрестностях.

Даже недоступность Раймонда по отношению к служащим отчасти изменилась, и он нередко лично принимал их доклады. Он как будто пытался постепенно снова добиться той близости с людьми, которой совершенно лишился.

Комнаты, занимаемые бароном, находились в главной части замка и отделялись от комнат его покойного отца залом, который в прежнее время служил приемной. Это было довольно просторное помещение, богато убранное, но без мрачной роскоши, царившей в Фельзенеке. Большие окна пропускали много света, и солнечные лучи освещали портрет покойного барона, который украшал главную стену.

В кресле у камина сидел Раймонд Верденфельс и слушал доклад главного управляющего, которого он сам вызвал. Пауль только что вошел и, остановившись возле дяди, внимательно следил за разговором. Барон обернулся к нему и начал объяснять:

— Речь идет о постройке плотины, которая обойдется очень дорого, однако ее необходимо сделать. Замок и сады достаточно защищены, но село предоставлено на произвол судьбы и может погибнуть в случае подъема воды; об этом грозно напомнила буря нынешней осенью. Я сообщил общине, что возьму на себя все расходы, а пока хочу сделать земляную насыпь, чтобы предотвратить опасность весеннего половодья. С наступлением тихой погоды должна начаться постройка настоящей плотины.

В словах барона не было обычного равнодушия, а лежавшие перед ним чертежи и планы показывали, что он глубоко вникал в это дело. Пауль взял один из чертежей и стал рассматривать его с большим вниманием. Дядя и племянник так были заняты, что не заметили очевидного смущения управляющего, который уже несколько раз молча откашливался.

— Дело еще не решено, господин барон, — сказал он наконец, — встретились разные затруднения.