Проказница

— Боунз прекрасно отзывается о Филтоне, а наш дорогой граф, между прочим, о тебе невысокого мнения, — отнюдь не дружелюбно заметил Арман. — Он считает, что ты нем, как эти стены, Саймон. Вчера, ближе к концу, он мошенничал почти в открытую, а ты ни разу ему не выговорил. Он, поди, видит себя владельцем всего твоего состояния еще до истечения следующего месяца, если несчастная старушка предупредительно протянет ноги. Так что на этот раз Боунз прав. Ты должен его прихлопнуть.

— За что? — Саймон осушил еще один бокал шампанского, желая истребить дурной привкус, оставшийся после той чепухи, которую ему пришлось нести, чтобы возбудить интерес у Филтона. — Ты не можешь просто так взять и убить кого-то. Должна быть причина, ты знаешь. И она появится, если он посмеет так же нагло шельмовать здесь, в «Уайтсе». К тому же я вовсе не жажду дуэли, когда есть более легкий путь. А деньги Филтона пойдут благотворительным учреждениям, им надолго хватит.

— Вполне справедливо и разумно, — согласился Арман, хотя сам всегда являлся сторонником прямых и быстрых действий. — В этом он весь, наш Саймон. Готов помочь каждому, кто менее удачлив.

На несколько секунд воцарилась тишина, пока Бартоломью не постучал указательным пальцем по столу, призывая друзей к вниманию.

— Знаешь, о чем я думаю, Саймон? — сказал он. — Я полагаю, у твоей мисс К. есть веская причина застрелить Филтона. — Судя по широкой улыбке, Бартоломью, несомненно, считал, что изрек нечто выдающееся. — Иначе она не охотилась бы за ним с пистолетом, верно? Надо найти ее и заставить рассказать, почему она это делает. Может, из-за надругательства или чего-нибудь похожего. Тогда один из нас может вызвать Филтона на дуэль, чтобы защитить эту несчастную девушку.

— Ты думаешь, Боунз, он ее обесчестил? Заманил в постель, а потом бросил? — Саймону совсем не нравилось, в каком направлении развиваются его собственные мысли. — Нет. Не похоже. Мне не показалось, что она из тех, кого легко обмануть. Вряд ли такой тип, как Филтон, мог заморочить ей голову романтической чепухой или чем-то в этом роде.

— Вот так, Боунз, — сказал Арман смеясь. — Ты слышишь? Наш виконт вдруг решил, что его похитительница — воплощенная добродетель. Вероятно, эта девушка помогает обездоленным, ухаживает за немощными. Само собой разумеется, она отнимает добро у богатых, чтобы отдать бедным. Подожди еще секунду, Боунз, и он объявит маленькую разбойницу святой! И все потому, что она хочет убить Филтона. Саймон, ты уверен, что деревянный башмак не поразил выбранную мишень? Боунз, я хочу обследовать голову нашего друга, нет ли на ней необычных шишек. Ты не будешь так любезен присоединиться ко мне?

— Прекрати свои штучки, Арман, — сказал Саймон, улыбаясь против воли. — Я понятия не имею, кто эта девушка. Я только знаю, что она желает смерти Ноэля Кинси, что само по себе замечательно. Посмотри, Филтон уходит. Я убежден, таинственная мисс К. сейчас прячется где-то неподалеку и поджидает, когда наш неосторожный граф выйдет из клуба. Я думаю, мы сейчас прервемся и пойдем прогуляться по Сент-Джеймс. Надеюсь, нам удастся ее встретить прежде, чем она успеет наделать глупостей.

— Негоже обвинять девушку в глупости, Саймон, — многозначительно сказал Бартоломью, поднимаясь и следуя за товарищами. — Тебя могло бы уже не быть в живых.

— Что верно, то верно, — криво усмехнулся Саймон. — И как мило с твоей стороны, что ты это подметил. — Он по-дружески шлепнул Бартоломью по спине, от чего тот едва не растянулся на полу.

— Подумать только, мой отец мечтал о дочери, — проворчал Лестер, — и тут случилась эта клоунада. Какое совпадение! — Он все время передергивал плечами и вращал бедрами, так как нижнее белье было ему ужасно тесно.

— Перестань, Лестер! — зашипела на него Калли, одновременно улыбаясь двум проходившим мимо женщинам.

Затем она кивнула высокомерного вида матроне, сопровождаемой горничной, и притронулась кончиками пальцев к шляпе. Обе женщины с некоторым беспокойством смотрели на Лестера, силившегося почесать зад. — Перестань, дамы не трогают себя за такие места на публике. И в приватной обстановке, разумеется, тоже.

Лестер прирос к тротуару и открыл рот.

— Не трогают? Черт побери, а как они выходят из положения, хотел бы я знать? У них что, никогда там не чешется?

Калли закатила глаза.

— Случается. Но они в этом не признаются.

— В самом деле? А как насчет носа? У них бывает зуд в носу?

— Да, но они не чешут нос прилюдно. И не хватаются за него, если ты собираешься задать мне этот вопрос.

— Поразительно! Какая терпеливость! — Совершенно очевидно, что Лестера восхитила подобная способность женщин. — А как насчет икоты, Калли? Леди когда-нибудь икают? И ответь мне еще на один вопрос. У них бывает отрыжка? Нет, я полагаю, нет. Но что тогда они делают со всеми этими газами? Держат весь вечер в себе, пока не придут домой? Так ведь можно и взорваться!

— Лестер, ты глупый, — оповестила его Калли, стараясь не рассмеяться вслух. — И перестань тянуть ленты на шляпе, пока она не соскочила. Скажи честно, ты воспитывался на конюшне?