Произвол судьбы

Лорд Крембер стоял на другом конце площади в окружении моих людей с обнаженными мечами и старательно целился из арбалета мне в лоб. Стрелять он не спешил, и в его единственном глазу, смотревшем то на меня, то на стоявшего недалеко от меня Детрана, отражалась нерешительность. Если я не поймаю стрелу и погибну, он умрет следующим — это было ясно как день, и у меня, признаться, не было желания гарантировать ему безопасность в случае моей смерти. У меня вообще не было ни желаний, ни мыслей. Когда собираешься ловить стрелу, лучше вообще ни о чем не думать и не смотреть на арбалет, из которого она вылетит, разве что уголком глаза, а просто позволить руке схватить ее, когда эта рука сама сочтет нужным. В бою это вообще получается само собой.

В конце концов Крембер все же решился. Раздался щелчок, тут же — короткий свист стрелы, пролетавшей в стороне от меня, а через мгновение я уже крепко сжимал ее в кулаке, продолжая падать на руки, потому что после такого длинного прыжка приземлиться на ноги просто невозможно. Детран же, которому предназначалась стрела, падал на спину, уморительно размахивая руками.

— Сто демонов тебе в задницу, Крембер! Мы так не договаривались! — возмущенно крикнул я, отряхнув пыль с эльмарионской куртки. — Какого лысого демона ты стрелял не в меня? Я тебе что, заяц, через всю площадь прыгать?

— Прошу принять мои извинения, ваше высочество, — как-то уж очень виновато промямлил Крембер, не глядя мне в глаза. — Я мог бы догадаться, кто вы, уже хотя бы по тому, как вас испугался Алавар, а я послушал своих людей. Они были уверены, что вы такой же проходимец, как и он. Теперь они верят вам и пойдут за вами. А меня, — Крембер невесело усмехнулся, — можете казнить, если вам будет угодно.

Казнить я никого не стал, кончилось все тем, что люди Алавара принесли мне клятву верности, к которой, кажется, тоже относились серьезно. В результате я получил несколько неплохих воинов, отличного командира — лорда Крембера, две враждующие группировки в отряде и массу осложнений с эльмарионцами, которые пришлось урегулировать при помощи золота моего отца, отнятого Алаваром у Дронта и Луса, а мной у Алавара.

Поход к Черному замку не сулил ничего интересного — долгое и нудное продвижение большого отряда с частыми привалами, долгими ночевками и постоянной жратвой. Я всегда плохо переносил такие путешествия, сваливал все заботы на Крайта, а сам отправлялся вперед. Но на этот раз решил приучить себя к походной жизни, к нормальной походной жизни настоящего боевого командира, а не героя-одиночки, которым, в сущности, всегда оставался.

Я ехал медленной рысью во главе отряда на вороном жеребце по кличке Дебошир из сгоревшей эльмарионской конюшни, отчаянно скучал и старательно боролся со сном. До Черного замка оставалось еще два дня пути, когда лорд Крембер, не отличавшийся особой деликатностью, спросил:

— Неужели ты никому из нас не доверяешь, принц, даже Детрану, который корчит из себя верного пса?

— С чего ты взял? — удивился я.

— Если бы ты не боялся, что во сне тебя могут убить, то, наверно, спал бы, как все люди, а не сражался бы по ночам с собственной тенью и не точил и без того острое оружие.

— Ничего я не боюсь, — вспылил я. — Просто я не привык подолгу спать, вот и тренируюсь, чтобы всегда быть в форме.

— Не глупи, Рикланд, — нахмурился Крембер. — Чтобы быть в форме, тебе необходимо выспаться, а то, боюсь, ты заснешь, сидя на лошади, свалишься и свернешь себе шею. Тогда никакие тренировки тебе уже не помогут.

Я и сам чувствовал, что монотонная езда становится выше моих сил, ведь я не сомкнул глаз с того самого момента, как Гунарт в бессознательном состоянии принес меня из Задохлого тупика, поэтому долго уговаривать меня не пришлось. Ко времени ночной стоянки я был настолько вымотан, что, расседлав Дебошира, заснул, едва опустив голову на седло. А зря, мог бы и потерпеть. Мне опять снилось, как проклятые орки убили моего братишку Рила, и опять, в который раз, я не смог его спасти. Кошмар, который снится мне каждый раз, когда я засыпаю, в течение вот уже девяти лет, но к которому я так и не смог привыкнуть, как всегда оставил в душе тоскливое чувство одиночества и безумное желание либо кого-нибудь убить, либо броситься на землю и разрыдаться. Никого убивать я не стал, — орков поблизости не было, а от дурной привычки бить кого попало я старался избавиться. Бросаться на землю я тоже не стал, — и так мой отчаянный крик разбудил половину отряда, к тому же я прекрасно понимал, что разрыдаться все равно не получится. «Когда Ленсенда убьют, не мсти за него!» — вдруг всплыли в памяти последние слова Рила. Боги Хаоса! Ленсенда убьют? Да если Ленсенд погибнет, я весь Фаргорд спалю к демонам!

Хотя до рассвета было еще далеко, я поднял на ноги весь отряд. Будь на моем месте отец, я бы первый возмутился, заявив, что король не может быть таким суеверным, но к своим собственным предчувствиям я относился с исключительной серьезностью.