Происшествие в Утиноозерске

Не выдержав, Заборов ушел из дому и допоздна бродил по городу. Как назло, взгляд его на каждом шагу наталкивался то на столовую, то на витрину булочной, то на киоск, где продавали беляши. Промаявшись до ночи, он вернулся домой и лег спать, огорчив супругу своим отказом ужинать.

На следующий день наступило некоторое облегчение. Организм его, смирившись, вероятно, с тем, что извне продукт не поступит, принялся перемалывать собственные запасы углеводов и жиров. В обед Спартдк довольствовался стаканом сырой воды. «Пищевые» галлюцинации донимали его гораздо реже. На коллег он поглядывал снисходительно и, в то же время, с жалостью. Мысли его постепенно приобретали возвышенный характер, и был даже момент, когда Спартаку захотелось всплакнуть, чего прежде за ним не наблюдалось.

Вечер он решил провести подальше от искушений. Сразу же после работы Заборов сел на велосипед и, прихватив удочку, укатил на берег озера. Рыбачил он редко и удочку взял лишь для того, чтобы придать мероприятию естественный характер.

Тихий вечер был полон левитановской грусти. В темных глубинах озера шла таинственная и невидимая борьба за выживание. Лишь иногда, спасаясь от преследования, какая-нибудь рыбешка выпрыгивала из воды, и вновь наступала тишина. Где-то близко заговорила кукушка. Словно спохватившись, что упустила семейное счастье, она куковала про разбазаренную молодость.

Спартак сидел на берегу, неподвижный и задумчивый, размышляя о том, что благодаря голоданию он теперь может так остро воспринимать окружающий мир. В сознании его вдруг возникло блюдо с блинами, он легко изгнал это видение и попытался представить себе бесконечность Вселенной. Но тут мысли его перескочили на разные житейские мелочи и гармония нарушилась…

Примерно в половине седьмого поплавок задергался, и Спартак без азарта извлек из воды ошалевшего ершика. Сняв рыбешку с крючка, он вернул ее в озеро и неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обратил лицо к лесу, но, никого не обнаружив, вновь повернулся к озеру и — замер.

Метрах в семидесяти от берега виднелась длинная изогнутая шея с змееподобной головой на конце. Ближе к основанию шея расширялась и переходила, по-видимому, в туловище, которое было скрыто под водой. Решив, что это — мираж, вызванный голоданием, Заборов зажмурился на секунду, но, открыв глаза, снова увидел ту же картину. Неизвестное существо медленно удалялось от берега. У Спартака мелькнула мысль броситься в воду и поплыть следом, но внутренний голос подсказал ему, что делать этого не следует. Спартак закричал и замахал руками, как бы желая привлечь внимание животного. Но оно продолжало удаляться. С досады Заборов схватил гладкий камень и швырнул его что было сил. Древний инстинкт охотника проснулся в научном сотруднике. Всплеск упавшего камня, вероятно, испугал животное, оно полностью скрылось под водой и больше не появилось.

Ах, как жалел Спартак, что не захватил с собой фотоаппарат! Странное существо живо напомнило ему о Несси — загадочном обитателе шотландского озера, потомке древних ящеров, о котором до сих пор не затихают споры. Заборов до того разволновался, что тут же вскочил на велосипед и помчался в город, забыв про удочку. Он гнал во весь дух, остервенело нажимая на педали, словно боялся, что кто-то опередит его. Но постепенно возбуждение его уступало место привычной осторожности. Никаких доказательств того, что он видел неизвестное животное, у Заборова не было. Он представил себе, как будет рассказывать в Институте об увиденном и как коллеги будут вежливо прятать улыбки, понимающе переглядываться и острить за его спиной, а потом каждое утро встречать его неизменной фразой: «Что слышно про ящера?» Нет, стать посмешищем Спартак не желал и потому решил действовать осмотрительно: не поднимать шум, не привлекать внимание, но начальству доложить. На всякий случай…

Вернувшись домой, Спартак ничего жене не рассказал. И все же впечатление от встречи на озере было столь сильным, что он совершенно забыл о голодании. Обнаружив на плите еще теплую сковородку с жареной картошкой, он опустошил ее без колебаний, после чего отяжелел и лег спать.

Главный свидетель