Происшествие в Орьенте

Сейчас мы как раз были в джунглях — в Амазонии, строили нефтехранилище на одной реке в Орьенте, восточной части Эквадора. Мы сидели в контейнере-столовой, Мозес, подобно вождю, во главе стола, и его лицо удовлетворенно сияло. Скажи он любому из нас: «Сунь руку в пламя этой свечи», — мы бы так и сделали. Но он бы так не сказал, потому что был практичен. У него было правило: «Вставать затемно и в полпятого уже стоять у моей двери, полностью готовыми к работе». И мы соблюдали его железно.

Сидя за столом впятером, мы продолжали молиться: Мозес, Чиверс, Силсби, Тейфел и я. Повар Хонг оставался снаружи, вместе с нашими слугами-секойями. Я поразился, как набожно молились Силсби и Тейфел — бормотали в унисон с Мозесом; в этот вечер они против обыкновения расселись по разным углам. Из-за Силсби и Тейфела у нас с самого начала не заладилось дело; собственно, в первый же раз увидев их вместе, я понял, что случай безнадежный. Тейфел работал у Мозеса уже год, Силсби был новичок. Опытный сварщик, не первый раз на заграничном проекте. Мозес хотел, чтобы Силсби обучил местных, обзавелся своей сварщиц-кой бригадой. Пона-чалу, пока мы чинили плавучий док на реке, замысел Мозеса осуществлялся; но когда мы переключились на ремонт моста, возникло две проблемы.

Первая состояла в дружбе Силсби с Тейфелом: взаимная симпатия с первого взгляда, болтовня, пересмеивание, подначки. Обычный человек подумал бы: «Гармония, вот и славно». Но методы Мозеса были несовместимы с гармонией. Когда начальство доброжелательно и в чудесном настроении, местные работники расслабляются (как это называл Мозес). Мы стали работать не так, чтобы уложиться в срок, а так, как работают местные. «Именно поэтому до нас тут ничего не было сделано. Именно поэтому нас сюда пригласили».

В таких местах работа — повод повидаться с людьми, разъяснял Мозес; работа — та же вечеринка. «На работу тут идут с радостью, чтобы повидать друзей, прерваться и попить кофе, выйти пообедать. Заняться тем, что к настоящему труду не имеет никакого отношения. На работу устраиваются, чтобы иметь круг общения — не сидеть дома, а где-то бывать, с кем-то разговаривать».

Мозес не говорил, что приятельские отношения Силсби с Тейфелом подают дурной пример. За Мозеса говорили его глаза. Он разглядывал Силсби и Тейфела с легким изумлением.

Мозес говорил: «Я могу стерпеть наглость от чернорабочих, но не от моих людей».

Другой проблемой был Гаучо, пес Силсби. Метис лабрадора, здоровенный и сонный. Мозес вскипал при одной мысли о том, что собака бездельничает, в его глазах Гаучо был ничем не лучше, чем трехлапая деревенская шавка; ведь пес не отрабатывал свой корм.

У Силсби была манера моргать, когда его осеняла какая-нибудь идея. Он сказал: «Собака мне в радость».

«Так и я об этом. Почему она ничего полезного не делает? — и Мозес поинтересовался беззлобным тоном: — Это какую же вашу внутреннюю потребность удовлетворяет собака?»

Однажды местные украли со склада несколько баллонов с пропаном. Мозес воскликнул: «Даже не залаяла!» — и возложил на Силсби и его собаку часть ответственности за кражу.

«Лабрадоры не так устроены», — сказал Силсби и покосился на Тейфела, ожидая, что тот поддакнет.

Тейфел был смуглый красавец, вылитый араб, остриженный под бобрик, с заостренным, точно указка, носом, тонкими губами, узким подбородком и изящными пальцами; казалось, чтобы его создать, взяли за образец суровую цыганку и внесли кое-какие усовершенствования. Он нанялся к Мозесу где-то за границей, но прочно осел в его команде. Тейфел специализировался на надзоре за чернорабочими: налаживал эффективный сбор подержанных стройматериалов — столбов, досок, подкосов, стропил, всяких ценных элементов типа окон — или металлических листов и труб, если мы делали стальной каркас.

«Мы творим, — говорил Мозес. — Мы кое-что оставляем после себя. Наши имена забудутся, но эти здания будут выситься, когда нас давно уже не будет».

Мы ставим себе памятники — вот как он полагал.

Чиверс делал чертежи под руководством Мозеса, и бумажки тоже оформлял, и бухгалтерия была на нем, каждые две недели он выдавал рабочим зарплату. Мозес платил долларами — лишний резон для местных набиваться к нему в работники: доллары можно потратить где угодно. Но нынешний проект выбивался из графика, и на лбу Мозеса пролегла мрачная складка — из-за Тейфела с Силсби. Раньше Тейфел был одним из самых верных подчиненных Мозеса. Я это знал, так как в своей гордыне осмеливался полагать, что Мозес мне доверяет, и ревностно соперничал за его доверие. На мне лежала организация трудового процесса.

В Орьенте строительные леса представляют собой бамбуковые колья четырехдюймовой толщины, связанные вместе тростниковыми волокнами или пеньковыми веревками: получаются скелетообразные башни с лестницами.