Происхождение зла

— Я слишком волновалась за папу, не думала о собаке. Помню, велела Исиро или Симеону убрать пса с глаз долой, то есть с лестницы, а на следующий день миссис Монк сообщила, что звонила в ветеринарный департамент или еще куда-то, оттуда приехали и забрали его.

— Ну и ладно, — вздохнул Эллери, постукивая ногтем по собственным зубам. — Хотя ошейник и футлярчик… Вы уверены, что ваш отец среагировал не собственно на мертвого пса? Он боялся собак?.. Или смерти?

— Он обожал собак до того, что после смерти нашей Сары, чесапик-ретривера, отказался заводить другую, потому что слишком тяжело их терять. И по-моему, перспектива смерти не сильно его беспокоила. Безусловно, не так, как страдания. Он не выносил даже мысли о долгой болезни и боли, всегда надеялся отойти во сне в свое время. Вот и все. Я ответила на ваш вопрос?

— Да, — кивнул Эллери, — и нет. Он был суеверен?

— Не особенно. А что?

— Вы говорите, до смерти испугался. Вот я и спрашиваю на всякий случай.

Лорел помолчала, потом повторила:

— Он действительно до смерти испугался. Во-первых, не собаки. — Она обхватила колени руками, глядя прямо перед собой. — По-моему, собака роли вообще не играла, пока он не прочел записку. Наверно, и после этого не играла. Его ужаснула записка. Он пережил колоссальное потрясение. Я никогда раньше не видела его испуганным по-настоящему. Могу поклясться, папа от этого умер. Упал и лежал, словно мертвый… Его убила записка. — Девушка взглянула на Эллери чуть выпученными зеленоватыми глазами с коричневыми искорками. — Может, напомнила что-то забытое. И столь важное, что Роджер впервые за пятнадцать лет выполз из раковины.

— Что? — переспросил Эллери.

— Я говорю, Роджер Прайам, папин деловой партнер и старейший друг, вышел из дому.

— Впервые за пятнадцать лет?

— Пятнадцать лет назад его частично разбил паралич. С тех пор живет в инвалидном кресле, отказываясь выходить за пределы собственной усадьбы. Все пошло прахом… Насколько мне известно, он был в свое время крупным мужчиной, гордился сложением и физической силой и теперь даже мысли не допускает, чтобы кто-нибудь видел его беспомощным, превратившись поэтому в довольно-таки неприятную личность. Держится как ни в чем не бывало, постоянно хвастается, будто из инвалидной коляски в горах управляет крупнейшей на Западном побережье ювелирной фирмой. Конечно, ничего подобного. Все дела папа вел, но, чтобы не нарушать спокойствия, подыгрывал Роджеру, старался подладиться — давал поручения, с которыми можно справиться по телефону, никогда не предпринимал серьезного шага, не советуясь с ним, и так далее. Многие люди давным-давно работают в офисе, в выставочных залах и никогда не видели Роджера. Служащие его ненавидят, называют «невидимым богом», — улыбнулась Лорел. Эллери не обратил внимания на улыбку. — До смерти его боятся, конечно.

— А вы не боитесь?

— Я его терпеть не могу. — Слова прозвучали спокойно, но глаза убежали в сторону.

— И все-таки опасаетесь.

— Он мне просто не нравится.

— Продолжайте.

— Я при первой возможности в тот же вечер сообщила Прайаму, что у отца плохо с сердцем. Сама говорила с ним по телефону. Он очень интересовался обстоятельствами, требовал передать отцу трубку. Я отказала — доктор Волюта запретил его беспокоить. На следующее утро Роджер дважды звонил, папа, кажется, тоже хотел с ним поговорить. По правде сказать, так разволновался, что я пустила его к аппарату. Спальня соединяется прямым проводом с домом Прайама. Когда он ответил, папа попросил меня выйти.

Лорел вскочила и сразу же села, вытащив очередную сигарету. Эллери предоставил ей самой чиркать спичкой, на что она не обратила внимания, делая несколько быстрых затяжек.

— Никому не известно, о чем они говорили. В любом случае разговор длился лишь пару минут, после чего Роджер лично явился. Вместе с креслом и прочим в фургон погрузился, и… Делия, жена Роджера, сама его привезла. — На имени миссис Прайам Лорел запнулась. — Коляску прикатили в папину спальню, и Роджер запер дверь. Они проговорили три часа.

— О дохлой собаке и о записке?

— О чем еще? Разумеется, не о делах фирмы — прежде Роджер никогда не считал нужным лично вести деловые переговоры — и не о здоровье — у папы раньше дважды случались сердечные приступы. Конечно, говорили о псе и записке. Если б у меня и были сомнения, их развеял бы первый же взгляд на Роджера Прайама, самостоятельно выкатившегося из спальни. Он был испуган не меньше, чем папа, когда нашел записку, и по той же самой причине.

Есть еще кое-что любопытное, — тихо продолжала девушка. — Вы бы поняли, если бы знали Роджера Прайама. Он никогда ничего не боится. Видя что-нибудь страшное, не обращает внимания… А тут, редко со мной разговаривая, даже велел хорошенько присматривать за отцом. Я умоляла объяснить, в чем дело, но он сделал вид, что не слышит. Симеон с Исиро погрузили его в фургон, и Делия уехала.