Происхождение всех вещей

До пристани было семь миль через реку. Но даже в девять часов вечера в воскресенье в колючий ледяной мартовский дождь Альма вскакивала с отцовских колен и бежала. У двери ее ловила служанка и несла обратно в гостиную, иначе, Бог свидетель, Альма бы убежала, хоть ей было шесть лет и при ней не было ни плаща, ни шляпки, ни пенни в кармане, ни золотой монетки, зашитой в платье.

* * *

Что у нее было за детство!

Мало того что ей достались столь упорные и умные родители, вся территория «Белых акров» была в ее распоряжении. И поистине это был рай на лоне природы. Какой простор для изучения! В одном лишь доме чудеса ждали за каждой дверью. В восточном павильоне стояло неуклюжее чучело жирафа с комичной настороженной мордой. На парадном крыльце лежали три гигантских ребра мастодонта, откопанные на соседнем поле, — Генри выменял их у местного фермера на новую винтовку. Еще в доме был бальный зал, пустой, с сияющим начищенным полом, где однажды холодной поздней осенью Альма нашла залетевшую с улицы колибри — та пронеслась мимо ее уха, описав совершенно удивительную траекторию (и напомнив Альме сверкающий снаряд, выпущенный из крошечной пушки). В кабинете ее отца в клетке жила майна,[12] привезенная из самого Китая; она разговаривала с пылкой красноречивостью (по крайней мере, так утверждал Генри), но лишь на родном языке. Еще там были редкие змеиные кожи, для сохранности обложенные сеном и опилками. А на полках стояли кораллы из южных морей, фигурки божков с Явы, древнеегипетские украшения из лазурита и запылившиеся турецкие альманахи.

А сколько в «Белых акрах» было мест, где можно было поесть! Обеденный зал, гостиная, кухня, салон, кабинет, солярий, веранды в окружении тенистых деревьев! Там они завтракали чаем с имбирным печеньем, каштанами и персиками. (И какие это были персики! Розовые с одного бока, а с другого — золотые!) А зимой можно было пить бульон наверху, в детской, глядя на реку под окном — та сверкала под серым небом, как полированное зеркало.

На улице ждало еще больше приключений. Там располагались царственные оранжереи, где росли саговники, пальмы и папоротники, обсыпанные глубоким слоем черной вонючей мульчи, сохранявшей тепло. Еще там была шумная поливалка, поддерживающая в оранжереях влажность, которую Альма боялась. Загадочные теплицы для рассады, где всегда стояла обморочная жара и куда приносили нежные растения, приехавшие из чужих краев, чтобы те окрепли после долгого океанского путешествия; там же садовники умением и хитростью заставляли орхидеи цвести. Еще в оранжерее были лимонные деревья; летом их, как чахоточников, выкатывали на улицу, греться на естественном свету. А в конце дубовой аллеи стоял маленький греческий храм, где можно было играть в Олимп.

Еще в «Белых акрах» была сыроварня, а рядом с ней — маслодельня; Альму эти два места притягивали, так как там царили магия, суеверия и колдовство. Немки молочницы чертили на двери маслодельни шестиугольники от сглаза, а прежде чем войти, бормотали заклинания. Сыр не затвердеет, учили они Альму, если дьявол наложит на него проклятие. Когда Альма спросила Беатрикс, так ли это, та отругала ее, назвав простодушной девчонкой, и прочла долгую лекцию о процессе отвердевания сыров, в основе которого лежала химическая реакция между свежим молоком и сывороткой, в которой не было совершенно ничего сверхъестественного, а также созревание в восковых формах при устойчивой температуре. Закончив урок, Беатрикс пошла и стерла знаки с двери маслобойни и сделала выговор молочницам, обозвав их суеверными простушками. Но Альма заметила, что на следующий день знаки появились снова. И не случалось такого, чтобы сыр не застыл, что бы ни было тому причиной.

В распоряжении Альмы также были бесконечно тянущиеся дремучие акры лесных земель, которые нарочно не возделывали. Там водились кролики, лисы и ручные олени, которые ели прямо с рук. Родители разрешали Альме — да не просто разрешали, а поощряли ее — бродить по этим просторам сколько угодно с целью изучения природного мира. Она коллекционировала жуков, пауков и мотыльков. Однажды видела, как большую полосатую змею съела заживо другая змея, черная, гораздо больше первой, — это заняло несколько часов; зрелище было ужасное, но впечатляющее. Альма смотрела, как тигровые пауки роют в земле глубокие тоннели, а малиновки тащат мох и глину для гнезд с речного берега. Она решила удочерить симпатичную маленькую гусеницу (симпатичную настолько, насколько вообще гусеницы могут быть симпатичными) и завернула ее в лист, чтобы отнести домой, но случайно села на него и раздавила свою питомицу. Это стало для нее сильным ударом, но она знала: надо жить дальше. Иногда животные умирают. Некоторые из них — например, овцы и коровы — вообще рождаются лишь для того, чтобы умереть. Нельзя плакать над каждой мертвой зверушкой. К восьми годам Альма под руководством Беатрикс уже провела вскрытие поросячьей головы.